Старик сделал несколько торопливых глотков и неожиданно поперхнулся. Пока он кашлял и отплевывался, взгляд его, наконец, приобрел осмысленное выражение.
— Спасибо, добрый человек, — прошептал он.
Как не спешил я в Тарус, а пришлось мне немного задержаться. На какое-то время я решил остаться со своими новыми знакомыми. Бросать их одних в лесу в таком состоянии было опасно. Во-первых, разбойники могли вернуться, а во-вторых, я должен был убедиться в том, что старик сможет дойти до ближайшего жилья без посторонней помощи.
Пока он отлеживался и приходил в себя я оттащил подальше в чащу тело мертвого бандита. Похоже, мальчишка быстро отошел от испуга, потому что, обчистив карманы покойника, не побрезговал снять с него куртку и сапоги. Наверно в другое время я бы его остановил и даже оттрепал за уши, но раз уж крестьяне идут выкупать родича, то пусть возьмут, что смогут.
Мертвеца я сбросил в небольшую ложбинку и забросал ветками. Прочитав молитву, я на мгновение задержался у могилы. Скольких людей мне пришлось похоронить за последнее время и сколько еще придется? Так можно было и со счета сбиться. Видимо боги сделали мое сердце тверже камня, потому что я не испытывал жалости к этим людям. Все они были мерзавцами и преступниками, и лишая их жизни я не чувствовал никаких угрызений совести. Хорошо ли это, правильно ли? Пусть я никогда не считал себя святым, но другие знали меня, как священника, несли ко мне свои радости и горести, молились вместе со мной. Не слишком ли вольно я истолковал благословение покойного владыки Фифона? Бедный старик не мог знать, что руки его молодого защитника окажутся по локоть в крови. Или все-таки мудрый старец предвидел, через что мне придется пройти, для того, чтобы защитить себя и принца?
Сейчас покинув свое убежище и переодевшись в одежду мирянина, я четко осознал простую истину — наша с Бибоном жизнь в лесу подошла к концу. Оставаться в святилище больше нельзя. Теперь у меня был только один путь — отправиться в столицу и попытаться отбить у Марона королевский трон. Конечно, я еще не понимал, как это сделать, но почему-то верил, что со временем смогу отыскать нужное решение.
— Простите меня, великие боги, — прошептал я, — душа моя полна сомнений и страха. Путь мой определен, но верно ли я истолковал его? Ноги мои идут в одну сторону, а сердце рвется в другую. Вижу впереди много крови и страданий, которые я принесу в этот мир и страшусь того, что должен сделать.
Пока я занимался похоронами, мальчишка развел небольшой костерок и поставил на огонь помятый закопченный котелок. Видимо рассудил, что раненному не помешает подкрепиться. После короткого отдыха и нескольких глотков вина старик выглядел значительно лучше. Я присел возле него.
— Как ты, дед? Идти сможешь?
— С божьей помощью, господин, — ответил он, — спасибо тебе. Без твоей помощи извели бы нас проклятые.
— Пустое, — отмахнулся я.
— Раньше такого не было, — продолжал старик, — люди спокойно по дорогам ходили, а теперь из дома боятся нос высунуть.
Все пожилые люди одним миром мазаны. Их лепешкой не корми, дай только поговорить о былых благословенных временах. Конечно, когда они были молоды, мир казался им чист и светел, не то, что сейчас. Боясь, как бы старый не начал рассказывать о том, как хорошо было в пору его юности, я проворчал, — брось, дед, разбойники водились во все времена.
— Да какие они разбойники, — старик печально улыбнулся, — такие же крестьяне, как и мы. Выгнали их с земли вот они по окрестностям и рыщут, словно дикие псы.
— Что, значит, выгнали? — не понял я.
В свое время, выдав себя за потомка древнего рода, я получил в наследство дворянский титул, дом и небольшую деревеньку. Крестьяне жили в ней веками, и никто никогда не говорил мне о том, что людей можно прогнать с насиженного места. Да и зачем? Простолюдины приносили своему хозяину гарантированный доход, и потеря рабочих рук могла бы серьезно ударить по кошельку господина.
— Король Марон многих дворян отправил в тюрьму и отдал их земли своим друзьям, — ответил старик, облизав сухие губы, — а новые хозяева подняли для нас налоги. Мы ведь раньше платили королю десятину и хозяину десятину, а теперь они хотят вдвое больше. Говорят, казна опустела. А нам на что жить прикажешь? Вот и гонят с земли тех, кто мытарю не заплатит. Кого в острог кидают, как моего сына, а кого и вовсе… — старик тяжело вздохнул, — а, что крестьянин может без дома, да без земли? Только грабить таких же, как и он бедняков. Вот и бродят по дорогам неприкаянные людишки, душегубцы поневоле.
Я с удивлением уставился на доморощенного философа. Вот так вот выйдешь из леса и первый, попавшийся навстречу простолюдин, лучше любого монастырского мудреца в двух словах расскажет тебе о том, что происходит в королевстве. Выходит, мы хотели убить безумного Дидона, чтобы наступила лучшая жизнь, а с его смертью стало только хуже. Не принес Марон королевству ничего кроме страданий и разорения. Может быть, он и думал, надевая на себя корону, что облагодетельствует народ, живущий в долине, вот только по всему выходило, что жить под его властью стало тяжело всем и богатым и бедным.
