По дороге к высокой башне - [56]

Услышав мои слова Ругон возмущенно крякнул, Гамон улыбнулся и кивнул в знак одобрения, а Марон воскликнул, — молодец! Я знал, что ты не струсишь!

Еще вчера он с удовольствие отрезал бы мне башку, а сегодня радовался, как ребенок, узнав о моем решении. Похоже я нашел правильные слова, и дворяне признали за мной право распоряжаться собственной судьбой. По крайней мере теперь никто из них не сможет обвинить меня в трусости. Многие подошли ко мне, чтобы сказать слова одобрения и поддержки, и только Булин остался стоять в глубине шатра. Его лицо оставалось в тени, но я чувствовал, что он внимательно наблюдает за мной.

11

Днем Ругон взял меня с собой на стену.

— Вот оно варварское воинство, — сказал он, указывая на вражеский лагерь — совсем обнаглели, ничего не бояться. Обустроились прямо у нас под боком.

Кочевники расположились в дух полетах стрелы от стены. Они так же, как и во время осады города составили кругами повозки и кибитки укрыв за ними шатры и палатки. Почему-то в этот раз я не заметил среди захватчиков женщин и детей. Неужели побоялись вести родню в глубь чужой территории? Казалось, что и воинов собралось значительно меньше, чем под стенами Пауса.

— Я ожидал, что степняков будет больше, — сказал я, — почему их так мало?

— А сам, как думаешь? — старик улыбнулся.

— Не знаю.

Мы расположились на смотровой площадке укрывшись от вражеских стрелков за высокими зубцами. Бывало, что одиночные всадники подъезжали к воротам и пытались достать из лука зазевавшегося часового. Иногда им отвечали и тогда над лесом гремел гром магического выстрела, но чаще всего охрана стены оставляла провокации степняков без внимания.

— По-твоему Паус богатый город? — спросил Ругон.

— Конечно, — ответил я, вспоминая широкие улицы, ломящиеся от товаров лавки и нависающие над кварталами бедноты усадьбы богачей.

— А тебе не кажется это странным, — продолжал допытываться пожилой воин, — город стоит на самой окраине, рядом враждебная степь, а в него со всей страны едут зажиточные купцы и искусные мастера. Зачем? Ведь любой дурак понимает, что жить в таком месте опасно.

— Ну мало ли, — ответил я, — говорят со степью выгодно торговать. Через Паус проходит много караванов.

— Ну и жили бы там тогда одни торговцы, — не унимался старик, — а тут тебе и ремесленники, и портные и дворянских домов великое множество.

Я молча пожал плечами. Откуда мальчишка вроде меня может знать такие тонкости? Может быть я и сумел бы правильно ответить, если бы занимался торговлей или каким-нибудь ремеслом.

— Потому что большинство этих людей отправляются в Паус по указу короля, — сказал Ругон и назидательно поднял вверх указательный палец, — казна ссужает их деньгами на строительство домов и складов, помогает товарами и занижает пошлины.

— Зачем? — удивился я.

Старик хитро подмигнул.

— Это ловушка, дружок. Их заманивают деньгами и щедрыми посулами, чтобы Паус богател.

— Не понимаю, — честно признался я, — для чего это нужно?

— Это делается на случай войны, — пояснил Ругон, — когда степняки захватывают город они берут богатую добычу. Не все хотят идти дальше вглубь страны. Половина племен отправляется с верховным ханом только для того, чтобы разграбить Паус, потом они возвращаются в степь. Именно поэтому ты видишь здесь так мало вражеских воинов.

Когда до меня дошло, что старик имеет в виду, я чуть дар речи не потерял. Ведь это настоящее злодейство! Как он может так спокойно говорить о том, что целый город оказался разменной монетой в руках короля и его вассалов?!

— Но также нельзя! Там же люди живут, — воскликнул я и тут же поправился, — жили! Там такое творилось! Там ведь…

Я задохнулся от гнева и замолчал. Видимо последние слова я произнес слишком громко, потому что несколько стражников удивленно посмотрели на нас.

Казалось моя реакция позабавила старого воина.

— Это разумная жертва, — сказал он, — король отдает на растерзание один город, чтобы сохранить страну. Все знают, что остановить орду нельзя, но можно замедлить ее бег, заставить ее отяжелеть от добычи, сыграть на страхе захватчика потерять то, что он уже заполучил в походе. Это одна из немногих военных хитростей, которая помогает нам выжить. Не торопись осуждать полководца, пока не понял его замыслов.

— Но неужели нельзя было защитить горожан, — не сдавался я, — например построить более высокую стену, собрать армию…

— Это не поможет, — ответил Ругон, — собаке нужно бросить кость, только тогда она не вцепиться тебе в горло.

Вечером к нам присоединился Марон. Он явился не один, а в сопровождении нескольких слуг. Все они были примерно одного возраста и так же молоды, как и господин.

— Завтра нам предстоит кровавая работа, — предупредил нас Ругон, — поэтому сегодня нужно отдохнуть, как следует.

Услышав о предстоящей битве, я обрадовался. Будь, что будет. Я больше не мог сидеть на одном месте и ждать непонятно ничего. Меня уже тошнило от лагеря, пропахшего кислым вином и нечистотами.

— Неужели завтра мы нападем на степняков? — спросил я.

— А ты хотел, чтобы они вечно сидели под нашей стеной? — усмехнулся вредный старик и больше не сказал ни слова. У него было какие-то важные дела, поэтому он оставил нас с Мароном у костра одних и отправился в ставку Гамона.