По дорогам войны - [30]
Германия вооружалась. Еще было время вмешаться, поставить силу против угрозы силой, но политика умиротворения фашистских диктаторов продолжалась. Советские дипломаты с трибуны Лиги Наций тщетно предостерегали Запад от того, что готовилось. В Париже и Лондоне об этом знали, но и пальцем не пошевельнули.
16 марта 1935 года разорвалась первая бомба: Гитлер объявил всеобщую воинскую повинность и быстрыми темпами начал строить вермахт. В мае маршал Тухачевский с глубокой тревогой оценивал силы немцев. Франция начала искать союзников. Но где их было взять? Только на Востоке! Однако одно упоминание об этом вызвало резкую оппозицию со стороны правых партий. Только французско-советский договор мог улучшить ситуацию, дав перевес союзникам. 11 мая Пьер Лаваль подписал этот договор. Но только что это за договор, если его подписали лишь для того, чтобы министр иностранных дел имел преимущество на переговорах в Берлине? И Лаваль перед отъездом в Москву попросил немецкого посла сообщить своему правительству, что он готов нарушить этот договор, если возникнет необходимость заключить более важное соглашение - между Францией и Германией. И действительно, после того как французский парламент проголосовал за французско-советский договор и он был ратифицирован, не было сделано ничего, чтобы этот пакт проводился в жизнь. Франция с самого начала считала его клочком бумаги.
7 марта 1936 года разорвалась вторая бомба: гитлеровские части вступили в демилитаризованную Рейнскую область. Теперь уж Франция должна была принять меры, если она хотела защищать свои жизненно важные интересы. Однако, когда встал вопрос о занятии Рейнской области Францией, министр обороны Морен предостерегающе ответил:
- Если вы объявите мобилизацию, то нанесете ущерб моральному духу армии, потому что вы хорошо знаете, что ничего не предпримете!
Верховный главнокомандующий генерал Гамелен заметил по этому поводу:
- Армия может начать военные операции через шесть дней!
Это была неправда. Страны, подписавшие Локарнские соглашения, все совещались да совещались о нарушениях договора Германией, а Франция, уполномоченная немедленно принять согласованные военные меры, все больше склонялась к политике выжидания и переговоров. Прежде чем в Париж пришли ответы стран-участниц, мартовская драма закончилась. Из всех моральных слабостей в период между двумя войнами самым серьезным и самым непростительным было то, что Франция обнаружила неспособность защищать свои жизненные интересы и не преградила путь ремилитаризации Рейнской области. Она позволила оттеснить себя на задний план, что в дальнейшем привело к глубокому падению ее престижа и могущества. "Лучше пережить унижение Франции Германией, чем предпринять военную акцию, сопряженную с риском!" такие слова можно было услышать в парижских салонах и кулуарах парламента.
Обвинение за обвинением сыпалось на представителей Франции за предательство собственных интересов и пренебрежение обязательствами, торжественно принятыми ею на себя по защите малых народов в Центральной и Юго-Восточной Европе. Ей дорого обошлось то, что она не защищала даже самое себя.
Бельгия, питая глубокое недоверие к Франции, отошла от своего старого союзника, денонсировала соглашение с Францией и Британией и объявила политику нейтралитета.
Позволив Гитлеру оккупировать Рейнскую область, Франция дала ему возможность построить линию Зигфрида и вклиниться между Чехословакией и Францией. Теперь многие стали стремиться к сближению с Германией и отходу от Франции. И только Чехословакия осталась верным союзником Франции в Европе. За эту верность ей пришлось дорого заплатить. За пятнадцать лет существования французско-чехословацкого договора о взаимопомощи по вине Франции так и не было налажено взаимодействие главных штабов обеих армий. Гамелен в 1937 году отверг последнюю попытку чехословацкого главного штаба обеспечить выполнение военных статей договора, сославшись на то, что это дело политического характера. А уже приближался "Мюнхен". После "Мюнхена" система союзничества в Центральной Европе, на которую опиралась Франция в своей обороне, была сметена.
Франция проиграла войну сначала на дипломатическом и моральном фронте, а потом уже на поле боя. Военные последствия поражения были для французов особенно тяжелы. Францию ждала расплата. Оккупация Парижа гитлеровскими ордами стала лишь первым глотком из кубка горечи, который предстояло выпить Франции и всем, кто вместе с нею был повинен в катастрофе.
* * *
Военные причины поражения, повлекшие столь стремительный разгром, историки видят в ошибочной стратегии, нерешительном командовании, моральном духе армии и материальной неподготовленности французской армии к войне с немцами.
Однако самой роковой по своим последствиям причиной оказалась ошибочная стратегия верховного командования во главе с генералом Гамеленом. В противоположность Фошу верховный главнокомандующий был сторонником оборонительной стратегии, которая ничего не решала да и не могла решить. Колебание генерала избрать наступательный путь против немецкой обороны на западе в тот период, когда немецкое командование было целиком занято войной с Польшей и оставило против Франции лишь слабый заслон на недостроенной линии Зигфрида, равнялось новому предательству Франции по отношению к Польше. Это был самый удобный момент для перехода в общее наступление. Промедление становилось преступным актом. "Я не начну войны вторым Верденом", - заявил генерал, и это заявление находилось в полном противоречии со стратегическим положением Франции и Германии. Генерал упустил этот шанс и проиграл войну.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.