По дикому Курдистану - [97]

– Как? – спросил бей.

– Это мое дело. Нет времени объяснять. Сегодня вечером встречаемся в Гумри.

Я придержал свою лошадь, в то время как остальные галопом промчались мимо меня. Скоро они исчезли за следующим изгибом дороги. Я поскакал к первому повороту и увидел преследователей далеко вверху. Впереди скакал мелек. Я высчитал момент, когда они достигнут моего теперешнего месторасположения, и медленно развернулся, пустив лошадь рысью, а затем опять галопом. Борзая снова была со мною. Скоро появились и преследователи. Они увидели меня и, естественно, посчитали, что я еще не настиг своих друзей и поеду той же дорогой, по которой скачут они.

Снова я увидел маленький ручеек, вытекающий из боковой долины, куда я и свернул. Она была очень каменистой, со скудной растительностью. Мне приходилось скакать здесь медленнее, и скоро я увидел, что за мной следует мелек. Наверняка за ним скакали все его люди, так что курды были спасены.

Заметил я, однако, и другое – буланый мелека был лучшим «альпинистом», чем мой вороной. Я гнал и гнал лошадь, но тем не менее расстояние между мной и мелеком все уменьшалось. Самой трудной была верхняя часть ущелья, где нужно было преодолеть очень крутое место, сплошь покрытое щебнем, который рассыпался под копытами и затруднял бег лошади. Я гладил и ласкал лошадь. Она стонала, сопела и делала все возможное – наконец мы были наверху.

Тут за моей спиной раздался выстрел мелека; к счастью, он не попал в меня.

Теперь прежде всего нужно было осмотреть местность.

Передо мною расстилались лишь голые холмы, между которыми не было видно даже тропинки.

Справа лежал отвесный склон горы, который показался мне наиболее проходимым; туда я и направил свою лошадь. Вершинное плато, на котором я находился, было ровным, поэтому я снова приобрел преимущество. Теперь я скакал под гору, где имелась похожая на настоящую естественная скалистая дорога. Я быстро продвигался по ней вперед.

Где-то надо мной раздался громкий крик мелека. Был ли это крик недовольства оттого, что я ускользаю? Или крик предостережения? Я скакал вперед, за мной – осторожно мелек.

Местность становилась все сложнее. По правую руку скала круто шла вверх, по левую – падала отвесно вниз, и при этом тропа становилась все уже. Моя лошадь была привычной к ущельям после гор Шаммар, поэтому она не боялась и шла дальше шагом осторожно и медленно, хотя в ширину тропа была не больше двух футов. Местами она становилась шире, и, увидев перед собой изгиб тропы, я понадеялся, что дальше дорога будет более удобной. Но у поворота лошадь остановилась без моей команды. Перед нами была пропасть глубиной во много сот футов.

Я находился в ужасном положении. Двигаться вперед я не мог, повернуть – тоже, а за моей спиной прислонился к скале мелек. Вероятно, он знал эту местность, потому что соскочил с коня и следовал за мной пешком. За ним шли несколько его людей.

Я, правда, мог слезть со своего коня и повернуть обратно, оставив его в безвыходном положении, но тогда я бы потерял своего превосходного верхового. Поэтому я решил отважиться на невозможное. Ласково заговорив с конем, я велел ему идти назад. Он послушался и с невероятной осторожностью начал пятиться назад, посапывая и дрожа. Если у него сейчас закружится голова, то мы обрушимся в пропасть. Но успокаивающий и вселяющий бодрость тон моего голоса, казалось, придал ему уверенности. Хоть дело шло и медленно, но все же мы шаг за шагом пришли к тому месту, которое было вдвое шире, чем в самом узком месте тропы.

Я дал вороному отдохнуть. Мелек поднял ружье.

– Стой! Иначе – стреляю! – крикнул он мне.

Что мне было делать? Если лошадь испугается выстрела, она может рухнуть вместе со мной в пропасть. Или на нас обрушится лавина щебня. Оставаться на месте я, естественно, не мог. Поэтому я решил выстрелить первым. Если вороной увидит, что я готовлюсь выстрелить, он, вероятно, не испугается.

Кстати, расстояние между мной и мелеком было настолько велико, что я мог не опасаться его пули. Тем не менее, даже если пуля в нас не попадет, это испугает лошадь. Поэтому я повернулся в седле, прицелился и закричал:

– Уйди! Иначе я в тебя выстрелю!

Мелек засмеялся и возразил:

– Ты, вероятно, шутишь. Так далеко пуля не летит.

– Я сделаю дырку тебе в тюрбане!

Я вскинул ружье и громко щелкнул курком, чтобы лошадь подготовилась к выстрелу. Затем я прицелился и выстрелил и тотчас же обернулся. Это было излишней предосторожностью, так как лошадь стояла смирно. За мной раздался крик, и, когда я обернулся, мелек исчез. Я было забеспокоился, что застрелил его, но скоро заметил, что он только удалился на безопасное расстояние.

Я снова зарядил ружье и повел лошадь назад по тропе. В течение всего этого времени собака вела себя тихо. Она все время была на некотором расстоянии от лошади, как будто чувствовала, что не должна мешать ни звуком, ни движением.

Прошло много времени, пока мы не достигли места, где снова могли отдохнуть. Площадка была примерно пяти локтей в длину и четырех футов в ширину.

Стоило ли мне попробовать? Может быть, лучше все свершить за одно мгновение, чем мучиться часами? Я прижал вороного к скале так, чтобы он мог оглядеть сзади тропу. Затем… Боже милостивый, помоги! Я пришпорил лошадь, поднял на дыбы и рывком повернул ее кругом.