По дикому Курдистану - [120]

– Ты один? Это ты, однако, оставь! Ты не справишься с ним; он слишком силен.

Маленький Халеф поднялся. Оскорбившись, он закричал, разминая свои гибкие конечности как бы для предстоящего боя:

– Не справлюсь? Что ты только себе думаешь, сиди, и куда подевался разом весь твой ум? Не победил ли я Абузейфа? Не совершил ли я помимо этого и другие великие подвиги? Кто этот Неджир-бей против меня, знаменитого хаджи Халефа Омара? Слепая лягушка, хромая жаба, которую я раздавлю, как только увижу! Ты эмир Кара бен Немси, герой из Франкистана; так мне ли, твоему другу и защитнику, бояться какого-то жалкого халдея? О сиди, как мне удивительны твои слова!

– Удивляйся на здоровье, но все-таки будь осторожен. Сейчас очень важно, пожалуй, главней всего, чтобы ты попал в Лизан.

– А что мне отвечать, если они спросят, когда ты придешь?

– Я рассчитываю быть у них к утру.

– Тогда бери пистолеты, кинжал и патронташ, и да защитит тебя Аллах!

Затем Халеф подошел к Ингдже и протянул ей руку:

– Прощай, ты, прекраснейшая среди прекраснейших! Мы еще увидимся.

Добрую Мадану он тоже не обошел вниманием:

– Прощай и ты, любезная матерь халдеев! Я приятно провел с тобой время, и если ты пожелаешь себе такую же ложку, как эта, я с удовольствием вырежу тебе ее, для того чтобы ты вспоминала покидающего тебя друга. Салам, умная и верная! Салам!

Мадана с Ингджой не поняли его речь, но восприняли ее доброжелательно. Мадана даже вышла вместе с Халефом из хижины, чтобы его немного проводить.

Я глянул через дверное отверстие на расположение звезд, чтобы вычислить время – у меня отняли даже часы. Было около десяти.

– Осталось еще два часа до полуночи. Когда мы отправляемся? – спросил я девушку.

– Через час.

– Сейчас время особенно ценно, я не могу поговорить с духом пораньше?

– С ним нужно говорить ровно в полночь. Он разгневается раннему приходу.

– В моем случае этого не случится.

– Ты это точно знаешь?

– Вполне определенно.

– Тогда давай пойдем сразу же, как только вернется Мадана.

– Хорошо. У нас есть свечи?

Она молча показала мне несколько коротких камышовых тростинок, пропитанных бараньим жиром, и зажигалку. Затем сказала:

– Господин, у меня к тебе будет одна просьба.

– Я слушаю.

– Простишь ли ты моего отца?

– Да, но только ради тебя.

– Но мелек все равно будет на него гневаться!

– Я успокою его.

– Благодарю тебя!

– Ты не узнала, у кого мое оружие и другие мои вещи?

– Нет. Вероятно, они у отца.

– Где он может их хранить?

– Домой он ничего не приносил, я бы непременно заметила.

Наш разговор прервала возвратившаяся Мадана.

– Господин, – сказала она, гордо усмехаясь, – твой слуга очень смышлен и вежлив.

– Почему?

– Он дал мне кое-что; этого я уже не получала долгое время: поцелуй, долгий поцелуй.

Думаю, что при этом наивно-гордом признании у меня вытянулось лицо. Халеф – и поцелуй? Этой старой, но милой и «благоухающей» Мадане? Поцелуй в то самое «отверстие»? Это мне казалось маловероятным. Поэтому я спросил:

– Поцелуй? Куда?

Она протянула мне растопыренные коричневые пальцы правой руки.

– Вот сюда, в эту руку. Это был такой поцелуй, какой дают только благородным девушкам. Твой слуга – человек, вежливость которого достойна похвалы.

Значит, всего лишь поцелуй в руку! Тем не менее это был героический поступок моего бравого Халефа, к которому его наверняка подтолкнула привязанность ко мне.

– Ты можешь гордиться этим, – отвечал я. – Сердце хаджи Халефа Омара полно благодарности к тебе, потому что ты так дружелюбно заботилась о моей персоне.

Тут она невольно протянула мне руку, как будто хотела получить еще один поцелуй, но я спешно добавил:

– Теперь тебе остается ждать, пока я снова не попаду в Лизан.

– Я подожду, господин.

– Сейчас я пойду с Ингджой к пещере. Что ты сделаешь, если, до того как мы вернемся, сюда кто-нибудь придет?

– Не знаю. Эмир, дай мне совет!

– Если ты останешься здесь, то на тебя падет гнев того, кто придет. Поэтому будет лучше, если ты спрячешься до нашего возвращения.

– Я последую твоему совету и пойду туда, откуда смогу наблюдать за хижиной, чтобы вовремя заметить ваше возвращение.

– Тогда, Ингджа, нам пора.

Я рассовал по карманам оружие и надел поводок на собаку. Девушка пошла впереди, я – вслед за ней.

Мы прошли немного по той самой дороге, по которой меня притащили в хижину; затем повернули вправо, пока не поднялись, а точнее, вскарабкались на холм, так густо заросший лиственными деревьями, что нам приходилось идти, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не потеряться.

Спустя некоторое время роща стала заметно редеть и перед нами открылась узкая седловина, ведущая к очень крутому подъему.

– Смотри внимательно под ноги, господин, – предупредила меня девушка. – Сейчас дорога станет совсем тяжелой.

– Это тяжело для старых людей, которые хотят подняться к пещерному духу. Здесь могут ступать лишь молодые ноги.

– О, старики тоже могут взобраться, но для этого им придется сделать небольшой крюк. С той стороны есть хорошая тропа.

Опираясь друг на друга, мы карабкались вперед и наконец очутились среди нагромождения больших каменных блоков, между которыми и была по моему предположению цель нашего путешествия, длящегося уже больше получаса.