По делу обвиняется... - [7]

— Значит, вы мне не оставляете никаких надежд? — спросил Соснин после того, как посидел несколько минут в кресле, разговаривая с Агнессой Львовной о всяких пустяках.

Ривкина развела руками:

— Я вас предупреждала. Ничем не могу...

— Жаль. Ну что ж, попытаемся компенсировать пробел в театральном образовании, разумеется, с вашей помощью. Вы мне ответите на несколько вопросов, а остальное я дорисую за счет богатой фантазии.

Агнесса Львовна поняла, наконец, что посетитель пришел не за билетами, и стала еще сдержаннее.

— Извольте. Что вас интересует? Кроме сюжета, разумеется.

— Видите ли, вообще меня интересуют все зрители, которые были на спектакле двенадцатого, но поскольку эта задача нереальная... Разрешите план театра. Вот после семи рядов у вас здесь проход. Человек, который нас интересует, сидел где-то в районе девятого или десятого ряда, причем, по всей вероятности, по центру, примерно с 12 по 20 место...

— С какого? — оживилась Ривкина. — Ну, не знаю, как с десятым, а с девятым вам крупно повезло.

— Простите, не понял? — тихо переспросил Соснин, хотя уже осознал, что в дело начинает вмешиваться Его Величество Случай и могут замаячить варианты, причем самые непредсказуемые.

— Я говорю, что места... — Агнесса Львовна заглянула в блокнот, — да, с тринадцатого по восемнадцатое в девятом ряду, распределены следующим образом: одно актеру Чеплакову для его родственницы, два Самсонову — это начальник мужа, видите, я откровенна, и два полковнику Шагалову из штаба округа. Знаете, приходится оставлять иногда небольшой резерв.

— Вы не в курсе, они были в театре, все эти товарищи?

— Разумеется. Впрочем, не в курсе. Может, и не были... — Она нажала кнопку диктофона[1]. — Верочка, пригласите Чеплакова, он на репетиции. Сейчас узнаем, а пока поведем поиск дальше. — Агнесса Львовна сняла трубку.

— Михаил Аркадьевич, это я. Твое начальство на месте? Какой у него номер? Нет, не мне. — Она записала и, закрыв ладонью трубку, повернулась к Соснину. — Вы будете говорить?

Николай отрицательно покачал головой, давая понять, что это не телефонный разговор и взял протянутый ему листок с телефоном Самсонова.

— Вызывали, Агнесса Львовна? — в дверях стоял высокий пожилой мужчина с узкими плечами и аккуратно зачесанными набок остатками шевелюры.

— Проходите, Василий Никодимыч. Как вашей сестре спектакль показался?

Соснину начало нравиться, что за него работают, он поудобнее вжался в кресло и начал с интересом изучать висевшие на стене афиши.

— Спасибо. Очень. Однако при сем, — замялся старый артист, — говорит, что конец не оправдан. Психологически...

...«Поехать к Самсонову или вызвать его на утро в управление?» Николай посмотрел на часы: половина восьмого. На всякий случай набрал номер приемной, но никто не ответил. «Да, поздно уже. А может, поехать к нему домой?» Он взял телефонную книжку и нашел адрес: проспект Космонавтов, 13.

Дверь открыл хозяин, высокий респектабельный мужчина с начальственным налетом на лице. Он даже не спросил у Соснина, кто он и откуда, просто пригласил в большую гостиную.

— Проходите, пожалуйста. Садитесь. Чай? Кофе? Вы и есть толкач из Караганды? — Соснин даже растерялся. — Я так и думал. Боюсь, что ничем не смогу... Лимиты все вышли. Пейте, — он налил чай в маленькую фарфоровую пиалу и подвинул гостю вазу с фруктами.

— Спасибо, — поблагодарил Николай, прихлебывая чай и улыбаясь: ему уже второй раз сегодня вежливо намекали, что не смогут помочь. Первый раз это сделала Ривкина.

— К счастью, я не толкач и посему не теряю надежды на вашу помощь. Я в некотором роде, Мирон Павлович, милиционер. — Он показал удостоверение. — И хотя толкачи тоже бывают в поле нашего внимания, особенно когда они не в ту сторону толкают, сегодня меня интересует более прозаический вопрос: как, например, вы проводите свой досуг, ходите ли в кино, театр, на концерты?

Самсонов расхохотался:

— Смешно с толкачом получилось. Ну, теперь ясно: социологическое исследование, — понимающе кивнул он. — Но при чем здесь милиция? Пейте еще.

— Благодарю. Вам Михаил Аркадьевич Ривкин билеты в театр приносил на двенадцатое?

— В театр? Ах, да, конечно, на двенадцатое, но мы не пошли: у Муси разыгралась мигрень. Я должен был там обязательно присутствовать?

— Разумеется, нет. А что стало с билетами?

— С билетами? Действительно, что с ними стало? — спросил у себя хозяин. — Мы их отдали отпрыску, — вспомнил Самсонов, — он с товарищем пошел, потом хвалил очень, понравилось ему.

— Ваш сын? Вы позволите задать ему пару вопросов?

— Конечно. Вла-дик! — позвал Самсонов.

Самсонов-младший, высокий, белокурый парень лет шестнадцати, очень похожий на отца, бросил мимолетный взгляд на Соснина, кивнул и развалился в кресле.

— Мое чадо. Сядь нормально. Не самый лучший представитель своего поколения, но пока еще слушается. Владик, это товарищ Соснин из милиции.

— Скажите, Владик, вы были в театре двенадцатого октября?

Юноша вместо ответа стал изучать носки ботинок.

— Я, собственно... да, был, — наконец ответил Владик и покосился на отца.

«Чего он заерзал? Боится? Кого? Меня или отца?» — подумал Николай.

— С кем вы были? — решил уточнить Николай.