По делам их - [28]

— Это мои обязанности, понимаешь ты! — расслышал майстер инквизитор, подойдя ближе. — Не валяй дурака, я не могу торчать здесь весь день!

— Говори вот с ним, — с явным облегчением отозвался подопечный, кивнув на приближающегося Курта. — Здесь он решает.

Парень развернулся, окинув приближающегося следователя взглядом, не сулящим ничего доброго.

— Ты тут главный? Может быть, ты сумеешь мне объяснить, что происходит?

Курт остановился рядом, ответив таким же недобрым взглядом, и пожал плечами:

— Это зависит от ряда обстоятельств, первое из которых, немаловажное — кто ты такой?

— Секретарь ректора университета, Хельмут Шепп. Позволь озвучить еще одно немаловажное обстоятельство — некий сукин сын не пускает меня в комнату.

— Этот сукин сын, — пояснил Курт с обходительной улыбкой, — состоит на службе в Конгрегации и исполняет указания следователя Конгрегации, стало быть, твое недовольство, направленное на его действия, направлено на меня. Итак, сукин сын, который не пускает тебя в комнату, это я. А теперь, когда мы оба поиграли мускулом, давай начнем сначала и предельно вежливо. Курт Гессе, инквизитор.

На протянутую руку в черной перчатке студент посмотрел, как на ядовитую змею, и решиться на фамильярное пожатие так и не сумел; на Бруно секретарь покосился так, словно это он виноват во всех бедах этого грешного мира.

— В мои обязанности, — пояснил Шепп с видимым недовольством, — входит неприятный в исполнении долг заниматься делами покойного и самим покойным; не хочу сказать, что я рвусь в компанию трупа, однако мне необходимо войти. Может, вы мне объясните, майстер Гессе, почему ваш человек не пускает меня?

— Разумеется. По факту смерти Филиппа Шлага ведется расследование, посему, пока мною не будет осмотрено все, что может представлять в свете этого интерес для следствия, никто не может остаться наедине с возможными уликами.

— Уликами? — растерянно переспросил секретарь ректора и посмотрел на Бруно; тот пожал плечами. — Вы что — всерьез? Это что же — убийство?

— Это я и стремлюсь выяснить. — Курт движением головы велел Бруно отойти и растворил дверь. — Прошу.

Войдя в комнату, Шепп остановился в нескольких шагах от постели, глядя на тело придирчиво и с некоторой долей неприязненности; наконец, обернувшись к следователю, он заметил вполголоса:

— Что-то на убийство не слишком похоже.

— Ну, разумеется, горло у него не вскрыто и нож в животе не торчит, — согласился Курт. — Однако же, я тебе, кажется, представился, не так ли? Какие, в таком случае, вопросы?

Того, как секретарь покривился, было невозможно не увидеть, да тот и не стремился сокрыть пренебрежительного отношения к словам майстера инквизитора.

— Прошу прощения — вы всерьез предполагаете, что его уморил злой малефик? — уточнил Шепп с откровенной издевкой. — Да вы шутите.

— Ага, — хмуро согласился Курт, выкладывая на стол список вещей. — Я вообще парень веселый и люблю зажигательный и искрометный юмор. А теперь к делу; дабы сберечь нам обоим время, окажу некоторую помощь — вот перечень его пожитков, переписывай, а я тем временем задам тебе пару вопросов. Это — понятно?

— И как ты с ним ладишь, — вздохнул секретарь в сторону Бруно, и тот, отвернувшись, нервозно дернул губами.

Курт кинул взор на своего подопечного, чуя неладное, вновь на секретаря, примостившегося у стола, и медленно произнес:

— Вопрос первый: вы знакомы?

— Да, — неохотно откликнулся Бруно, снова прислонившись к стене и по-прежнему глядя в сторону. — В некотором роде.

Ну, разумеется, уже сам домыслил Курт — в отличие от него, просидевшего пять с лишком месяцев в архиве над старыми бумагами, подопечный едва ли не всякий вечер пропадал куда-то, возвращаясь нередко затемно; будучи некогда студентом, пускай и весьма краткое время, с кем еще в Кельне он мог свести столь тесное и продолжительное знакомство? Разумеется, с учащимися местного университета… Это хорошо — лишний источник информации не повредит; надо думать, за эти почти полгода Бруно многих успел узнать довольно близко и, быть может, сумеет рассказать что-нибудь интересное.

— Ясно, — кивнул Курт, пристраиваясь полубоком на краешек стола; взглянув на перо в руке секретаря, он спохватился, выхватив его одним движением. — Ну-ка, дай.

Имена соседей покойного он записал на обороте перечня его имущества прямо здесь же, не таясь, и когда Шепп, перегнувшись к нему через стол, поправил господина дознавателя в написании одной из фамилий, Курт лишь кивнул, благодаря за помощь.

— Теперь вопрос второй, — продолжил он, возвращая перо и помахивая листом, дабы просушить чернила. — Лично ты насколько хорошо знал Шлага?

— Не так чтоб очень, — откликнулся секретарь, принявши положение «наизготовку» и многозначительно глядя на список в руке Курта; тот положил лист на стол. — Я с факультета литературы, он — ботан, девки нам нравились разные, пиво я темное не люблю, он к петушиным боям равнодушен.

— Тогда — третий вопрос, — кивнул Курт. — Была ли у него любовница? Или, может, кто-то, на кого он хотя бы положил глаз?

— Представления не имею, настолько хорошо мы знакомы не были. Вам бы поговорить с его приятелем, они соседи, с Германом… — секретарь приподнял край листа перед собою, ища имя в списке; Бруно нехотя разлепил губы, тихо подсказав: