По чуть-чуть… - [16]

Через час я решил узнать, куда мы идем. Я аккуратно повернул голову, стараясь не беспокоить того впереди, и, задыхаясь, спросил в темноту у тех, кто шел к выходу: «Ну, что там?».

Сначала мне вообще никто не отвечал. В темноте слышалось только шарканье ног и пыхтение. Потом кто-то зло ответил: «Потрясающе!». Я не видел, кто это сказал, но тон его мне как-то не понравился. Что-то нехорошее заползло мне в душу и начало там мохнато шевелиться. Я спрашивал снова и снова, и каждый раз слышал в ответ: «Потрясающе!».

Я ничего не видел, я задыхался в этой духоте, и только слышно было как об пол барабанят падающие с идущих тяжелые капли пота. Мне вдруг пришло в голову, что, наверное, так, согнувшись в три погибели под тяжестью, бесконечной вереницей шли рабы при строительстве этой пирамиды.

– Люди! – крикнул я. – Есть тут наши?

– Есть, есть!.. – ответило из темноты гулкое эхо. – Ты кто?

– Свой, свой! – я ожидал, что сейчас спросят пароль, которого я не знал, и меня бросят тут, как «врага народа» и я больше не увижу родную страну, любимый город и Арсения. – Честное слово, я свой! Мамой клянусь! – Зачем-то для убедительности добавил я с грузинским акцентом.

– Чего тебе?

Поскольку оба потока двигались непрерывно, тот, кто мне отвечал, успевал произнести, только первый слог и его уносило дальше. Второй подхватывал, потом третий, четвертый и так далее. Получалось вроде живого телетайпа и вся фраза звучала, как отрывистая телеграмма – «Че... го... те... бе...бе...бе...!»

– Товарищи, куда мы идём? Хоть чего там есть-то?.. Товарищи! Эй, где вы?!

Но их уже уволокло, а больше тут наших не было.

Так и не узнав ничего, и уже окончательно теряя силы, я решился.

Я чуть притормозил, вынул голову из задницы переднего и попытался втиснуться во встречный поток. Но люди двигались так плотно, что расстояния между ними не было никакого. Меня отбросило обратно. Я попытался снова, и снова был отброшен. Я боролся в темноте за место в другой заднице, как утопающий за глоток свежего воздуха. Я пыхтел, как паровоз, крутясь всем телом. Я сопел и хрипел, изворачиваясь, как уж наизнанку, чтобы оказаться головой в другую сторону. Не выходило ничего. Так в узком переулке пытается развернуться самосвал с водителем-астматиком за рулем, который каждый раз, сдавая задом, с хрустом врезается во что-то. Хруст я слышал явно, при каждой своей попытке, и стоны слышал. Это страдал тот, идущий за мной, чья башка всё еще упиралась в мой фасад. Передний только довольно ухал, когда моя макушка снова и снова врезалась в его ягодицы.

Наконец, мне повезло. Может, кто-то упал, может, у фараона сделался обеденный перерыв, не знаю. Но во встречном потоке образовалась дырка, и я в неё впал. От радости, я крикнул «ура!», тут же получил удар головой сзади, сам с размаху въехал головой во впереди идущего, зубы мои лязгнули, и я его укусил. Можете себе представить, что бы было с вами, если бы вас в темноте, кто-нибудь вдруг цапнул за задницу. Раздался какой-то звериный вопль, весь конвейер дернулся и резко увеличил скорость. Чтобы не отстать, не дай бог, я вынужден был не разжимать зубы, поскольку больше мне в этой тесноте держаться за него было нечем. За пять минут мы преодолели расстояние до входа и вылетели из пирамиды, как пробка из шампанского.

Куда он делся, я не знаю. Он так рванул от меня, что чуть не унес с собой мои зубы. Я только слышал удаляющийся крик. Я вообще перестал видеть от резкого перехода от темноты в слепящий солнечный свет. Я шел, болтая впереди себя руками, как незрячий нищий в поисках поводыря, с куском чужих штанов в зубах и с ремешком от фотоаппарата на шее. Я хотел одного – вот сейчас, вот прямо сейчас же оказаться на Северном полюсе и на всю оставшуюся жизнь стать полярным медведем, пусть слепым, но без шкуры!

Как я оказался возле автобуса, понятия не имею.

– Ну? – сказал Арсений, жуя леденец. – Надо тебе это было?

– Ты толстый дурак! – прошипел я хрипло. – Ты даже не представляешь, сколько ты потерял. Иди сходи, там потрясающе...

Я залез в автобус через багажник и стал рассказывать ему, что там посреди пирамиды есть великолепно освещенный проход в два метра высотой, весь выложенный золотом и драгоценными камнями. И что механический эскалатор несет тебя среди фонтанчиков с ледяной водой. И что входящего туда, берут под руки полуголые девушки и угощают сказочно вкусным щербетом. И что повсюду там мягкие диваны для отдыха и даже двуспальные кровати в специальных нишах в стене. И посреди всего этого в золотом гробу лежит сам Тутанхамон и каждому даёт пососать мятный леденец.

– Ну что, пойдешь? – выдохшись окончательно, спросил я.

– Не пойду. – Сказал Арсений.

– Но почему?!

– Там нет туалета.

Я готов был заплакать от обиды.

– Тогда дай попить!

– Нету. – Сказал Арсений. – Пока ты там гулял, я всё выпил.

У меня не было сил, чтобы удавить его тут же.

Я больше не был в «городе мёртвых». Рассказывали, что там внутри пирамиды действительно нет ничего такого, ради чего стоило бы рисковать жизнью. Вроде всех приводят в маленький зал, слабо освещенный тусклой лампочкой, и говорят, что вроде вот так должна выглядеть усыпальница великого фараона. Что сам ритуальный зал еще не найден, и будет ли найден, никто не знает. И всё.