По быстрой воде - [6]

Нам помогал самоотверженно, проваливаясь между бревен в воду, показывая чудеса эквилибристики, смирный мужичок с буйной бородой. Через пяток минут мы знали его имя — Иван Матвеевич, рабочий заводской лесной биржи.

По его совету решили перетащить лодки через изгородь «двора» волоком, по способу Ермака.

Перед этим, для облегчения лодок, часть груза выкладываем здесь же на бревна. Женщин и седовласого Кука решено отправить на берег.

До берега им надо пройти по бревнам метров двести. Мокрые скользкие бревна вертятся под ногами, а иногда дыбятся и звонко шлепают по воде, как гигантские клавиши. Женщины охают и повизгивают. Кук покорно идет по бревну, как гусь по проволоке, не без страха, но и не теряя достоинства.

Тяжелые и без груза лодки переволокли усилиями двух команд, но со дна их была содрана вся смола. Когда снова спустили их на воду, днища стали фонтанировать не хуже знаменитых петергофских фонтанов в миниатюре. Мчимся стремительно к берегу. Выкидываем на берег вещи. Выскакиваем сами, перемокшие, усталые, как потерпевшие крушение мореплаватели.

Кто-то радуется: — Могло бы кончиться хуже! А теперь все это позади.

— Нет еще. Впереди дровяная гавань завода, — утешает нас Иван Матвеевич. — Там вам ни волоком, никак не пройти!

Убитые этим известием, мы раздражаемся хором возмущенных восклицаний.

— Да вы не беспокойтесь! — тут же успокаивает нас Иван Матвеевич, — лодки на телеге перевезем по берегу. Я это вам завтра на своей лошади оборудую.

Не знаем, хохотать или ругаться. Напряжение разряжает Раф:

— Лодка на телеге? Во второй раз на телеге по Чусовой? Курам на смех!..

Пятый день

Уральские купцы — горнопромышленники некогда хвастались:

«Двести лет вся Россия пахала и жала, ковала, копала, рубила изделиями уральских заводов. Она ездила на уральских осях, стреляла из ружей уральской стали, пекла блины на уральских сковородках, бренчала уральскими пятаками в кармане…»

А в очерке Мамина-Сибиряка, член-учредитель транспортного акционерного общества «Нептун», ораторствует:

«Урал — золотое дно для России, но ахиллесова пята его — пути сообщения. Не будь Чусовой, пришлось бы очень плохо всем заводчикам и крупным торговым фирмам. Пятьдесят горных заводов сплавляют по Чусовой пять миллионов пудов металла, да купеческий караван поднимает миллиона три пудов. Получается очень почтенная цифра в восемь миллионов пудов груза.

Для нас даже будущая железная дорога не представляет ни малейшей опасности, потому что конкурировать с Чусовой — немыслимая вещь!»

Для выполнения этой гигантской задачи — отправки восьми миллионов пудов груза — требовалась целая бурлацкая армия в 25 тысяч человек. Местных бурлаков нехватало. На Чусовую шли чердынцы, кунгурцы, соликамцы, даже казанцы, даже уфимские башкиры, верхотурские манси, вологодские зыряне, лаишенские татары. Большинство из этих бурлаков нанималось через волостные правления целыми артелями, в подневольном порядке, специально для уплаты недоимок. Деньги, причитающиеся им за работу, забирало вперед волостное правление.

От дому до пристани бурлаку приходилось шагать километров 700, а то и всю тысячу. Сколько одной обуви, одежды истреплет он за это время! А не пришел на пристань в указанное контрактом время — штраф.

Бурлак работал на барке, а мысли его были дома, около земли. Сплав нередко затягивался и продолжался до 10 и даже 15 мая по старому стилю. А между тем, 23 апреля наступал уже «Егора Вешний», затем 1 мая проходил «Еремей Запрягальник» — самое горячее время весенних полевых работ. После «Еремея Запрягальника» только ленивая соха не выезжала в поле. Бурлаки хорошо помнили, что упустить несколько пахотных дней, это значит на целый год остаться без хлеба. И тогда на чусовских пристанях происходили такие сцены:

«— Оно точно, что оно по контракту, Осип Иванович… Только вот сегодня Егорий, а через неделю Еремей Запрягальник. Сумлеваюсь насчет артели, Осип Иванович, как бы со сплаву не выворотилась…

— Я вот вам, подлецам, такого Запрягальника пропишу, что до будущего сплава будете меня помнить! — горячился Осип Иванович. — Мошенники!.. Ты — первый зажигатель и бунтовщик… понимаешь? Сейчас позову казаков, руки к лопаткам и всю шкуру выворочу наизнанку!

— Река-то когда еще пройдет, а пашня не ждет, — словно вслух думал бурлак.

— А ты все свое долбишь, а? — грозно зарычал Осип Иванович, бросаясь с кулаками на „бунтовщика“. — Если ты мне еще раз покажешь свою рожу… да я…»

Но ни кулаки Осипов Ивановичей, ни контракты акционерных обществ, ни нагайки казаков не могли остановить бурлаков. Артели «выворачивались», бежали домой, зная, что там ждет их порка в волостном правлении, штрафы и новые недоимки…

Лагерь туристов у камня Высокого.

…На рассвете проснулись от панических криков Нача:

— Тревога! Кук сбежал!

Со спичкой осматриваем палатку. Место Кука у стенки палатки пусто. Его вещей тоже нет. Выбегаем ловить дезертира. Но и река и берег в густом, как сметана, тумане. Упираемся в него, как в подушку. Наверное именно такой туман англичане называют «четвертой стихией».

— Сбежал! — говорит решительно начальник.

— Выворотился! — поправляю я.