По большому счету - [89]
Швецов устроился у окна, развернул аналитические записки своего департамента, открыл Word и начал печатать заголовок крупным шрифтом: «Антикризисная программа». Времени на раздумья было мало, до Праги лететь недалеко, поэтому решил излагать кратко, только по существу. «Если цена на нефть упадет, рубль ослабнет, и все те, кто сейчас в огромных количествах занимает за границей, ломанутся в Сбер. Сбер после этого выкинет малый и средний бизнес на улицу, и экономика сразу грохнется, – быстро пронеслось в голове. – Поэтому всем держателям валютных бондов надо оказывать поддержку, но не через Сбер, а через Внешэкономбанк, например». Валютный кризис ведет к кризису ликвидности, а за ним следует кризис капитала, в США так и вышло, и там власти уже начали программы докапитализации. Значит, надо упреждающе давать капитал. Банки можно докапитализировать через ОФЗ, – об этом Швецов упомянул в шестом пункте. Благо в России есть много накопленных средств. В Резервном фонде и Фонде национального благосостояния уже больше ста шестидесяти миллиардов долларов[363]. Не то что в кризис десять лет назад, когда денег у правительства не было, одни долги.
Седьмой пункт… Швецов убрал руки с клавиатуры и с задумался: «Не прокатит, нет…» Но буквально через секунду вновь забарабанил по клавишам. «А-а-а… ладно, сказал же начальник писать все, что нужно, а не то, что можно», – вспомнил он. Седьмой пункт: «Предоставление Центробанком РФ субординированных кредитов кредитным организациям». «Надо бы с банкирами поговорить, – печатал и думал Швецов. – Пусть они сами с этой инициативой выступят, а то с трудом верится, что вообще ЦБ на это согласится».
Швецов печатал очень быстро, раньше никогда так не получалось. Время поджимало. Придумывать было не очень трудно, потому что подразделение Швецова каждую неделю вело мониторинг, какие меры предпринимают правительства других стран, в том числе и США, и в Европе. Там кризис длился уже более года, и каждое государство как-то реагировало на него. Так что немного грамотной компиляции, немного креатива, и проект антикризисного плана был практически готов.
«Фондовый рынок рушится, нужно, чтобы государство могло покупать акции в момент их падения», – продолжал рассуждать Швецов. Что-то подобное сделали в США, разрешив эмитентам, имевшим лишнюю ликвидность, выкупать акции. В России такое было запрещено законом, но если это сделает ВЭБ, то может и получиться. Поддержка фондового рынка оказалась восемнадцатым пунктом. И последним.
Швецов успел сохранить файл, и экран погас. «Отправлю из гостиницы, – подумал он и откинулся на спинку сиденья, – можно гулять с чистой совестью». Пилот как будто ждал, пока Швецов закончит работу, и по громкой связи объявил, что самолет идет на посадку.
Швецов не мог и представить, как скоро его план пригодится и что большая часть пунктов будет реализована. Ведь он знал, что большинство его предложений реализовать невозможно. Закон о Центральном банке этого не позволял. Он был не просто консервативным, а суперконсервативным: он не разрешал проводить операции РЕПО на фондовой бирже, делать заем под залог ценных бумаг, а кредит можно было давать не больше чем на год. Закон о ЦБ состоял из табу, которые потихоньку стали отменять. Например, на беззалоговый кредит Игнатьев согласился не от хорошей жизни. В Екатеринбурге рабочие, недовольные невыплатами зарплат, выходили на улицу. Надо было, конечно, разбираться с собственниками, но это дело долгое. Поэтому приняли решение, что Сбербанк погасит долг по зарплате, а ЦБ потом как-то компенсирует эти выплаты госбанку. В итоге в законе о ЦБ появилось понятие беззалогового кредита. Поправки через Думу провели очень быстро, буквально за пару недель. Вот и теперь, в 2008 году, нужна была недюжинная политическая сила, чтобы быстро принять много поправок в действующее законодательство. В 1998 году, например, Госдума заблокировала изменение законов для введения антикризисных мер. Память о той политической лихорадке, закончившейся дефолтом, осталась надолго. Спустя десять лет – в 2008 году – законы для антикризисных мер поменяли очень быстро. Владимир Путин, в том году ставший премьером, не стал долго сомневаться, а дал указание молниеносно править законы. Депутаты Госдумы, бывшие у Путина ручными, не спорили, законы о стабилизации финансового рынка и дополнительных мерах по поддержке системы приняли мигом, сразу в трех чтениях
