По, Бодлер, Достоевский: Блеск и нищета национального гения - [31]

Приведем, кратко резюмируя, основные типологические черты парижского фланера, сформулированные в наиболее показательных текстах А. Базена, представляющего аристократический тип фланера, и Л. Юара, нарисовавшего его демократизированную копию, – они и послужили отправной точкой для наших размышлений.

Согласно концепции Базена, Париж принадлежит не королю и не народу, который вечно чем-то занят. «Париж, вне всякого сомнения, принадлежит тому, кто откровенно наслаждается его непрестанно меняющимся видом, его тротуарами и мостовыми, местами гулянья и лавочками, величественными сооружениями и развлечениями»[117]. Фланер – единственный, истинный властитель Парижа. Он отличается от праздного буржуа или бродяги. Он живет в красивом районе Парижа, неподалеку от бульваров, в тихом, малонаселенном доме. Он любит комфорт: гравюры, книги, диван, кресло с откинутой спинкой, стульчик у камина, завтрак, газета. Непременно оппозиционная, чтобы быть в курсе всех неприятностей, которые могут подстерегать его на улице. Термометр, барометр в прихожей. Он не молод, это зрелый человек, который не гоняется за первой попавшейся юбкой, он все повидал, все испытал, он пресыщен. Фланировать по городу для него подлинное искусство. Он любит бродить по широким, величественным и тихим улицам Сен-Жерменского предместья. Он ходит вроде бы по одним и тем же местам, но он независим и свободен в своих перемещениях, ему важно, чтобы его всегда встречали в определенных местах, но никогда не могли найти. Он знает Париж лучше, чем префект полиции накануне выхода в отставку. Изучив жизнь улиц, он обрел глубокие познания в том, что именуют нравами. Он разбирается во всем. Он может многое вам рассказать, но он не болтлив, снисходителен, гуманен. Фланер не ищет известности, бежит от нее. Главное для него – свобода, которую он, как ему кажется, обрел, поскольку отказался от амбиций. Сам фланер и является для автора источником всей концептуальной зарисовки:

Именно от него я получил бо́льшую часть материалов, чтобы написать эти эскизы. Таков он, мой соавтор, с которым я объединился. Так как мне оказали бы слишком много чести, если бы сочли, что два этих искусства, каждое из которых требует целой жизни, – использовать свое время на безделье и терять его на работу – могли сочетаться в одном человеке. Таким образом, мы разделили обязанности: он фланировал, а я писал[118].

Так завершает свой во многом автобиографичный очерк о парижском фланере Базен; очерк, в свою очередь, завершает всю книгу, являясь своеобразной подписью автора. Любопытно, что в этой последней фразе Базен как бы дистанцируется от себя самого, раздваивается на наблюдающего и пишущего. Если прочитать целиком этот удивительно изящный текст о фланере, который странным образом не попал в поле зрения ни Беньямина, ни других историков литературного фланерства, то создается впечатление, что перед нами неисчерпаемый прототекст, заряженный вихрями прямых аналогий, невероятных филиаций и удивительных созвучий, связывающих в единый семантический комплекс и Огюста Дюпена с его другом-повествователем, разгадывающих тайны ночного Парижа, и зубоскала Достоевского, шныряющего по сумеречным площадям и подозрительным дворам Петербурга, и парижского художника современной жизни Гиса-Бодлера, который набирается поэзии, когда «задергивается занавес небес, а города зажигают огни»:

Газовые фонари бросают отсвет на пурпур заката. Люди честные и бесчестные, здравомыслящие и безумные все как один говорят друг другу: «Ну вот, день кончился!» Мудрецы и злодеи помышляют об утехах, и каждый бежит в свое обиталище чтобы выпить чашу забвения[119].

Юар же дает не апологию фланера, романтического и мечтательного горожанина, он уже рисует карикатуру на него, обобщая и существенно расширяя этот тип, а также пародируя научные описания типов животного царства Ж. – Л. Кювье: «Человек возвышается над остальными животными единственно потому, что он умеет фланировать»[120]. В этом, согласно Юару, заключается его социальное превосходство. Посему фланер – это «двуногое животное, без перьев, в пальто, курящее и фланирующее. Вы также заметите, что, дабы отличаться от обезьяны, которая иногда прогуливается в лесу с палкой в руке, парижский фланер от избытка цивилизации заботится о том, чтобы носить свою трость в кармане: это не приносит никакой пользы, только мешает»[121]. При этом у них много общего: они ни о чем не думают, ни о чем не заботятся и ничем не заняты. Они ходят без всякой цели туда-сюда, обратно и оба глазеют на женщин, «глядя им прямо в глазные белки с более или менее влюбленной гримасой»[122]. Юар также рассуждает об искусстве фланирования, которое ставит выше музыки, танцев и даже математики. Для него совершенный фланер – «это хорошие ноги, хорошие уши и хорошие глаза»[123], и существует только «три класса общества, у которых можно отыскать сердца и ноги, по-настоящему достойные принадлежать фланеру: поэты, художники и мелкие помощники стряпчих»[124]. Излюбленным местом гулянья фланера является Пале-Рояль – он там царит! Он может заглядеться и пойти по стопам хорошенькой модистки, но как рыцарь, готовый защитить скромную добродетель от неоднозначных преследований других господ. Наконец, фланер абсолютно счастлив, потому что он мечтает всегда о чем-то приятном, например о том, как он фланирует, за неимением более захватывающих сюжетов.