По басенке - [6]

Он сети стороною обходил,

Зимою в ил по горло зарывался,

Но потихонечку спивался,

Так незаметно, даже для себя,

С утра рюмашку, к вечеру баклажку,

Навеселе потрогает червя,

Но не берет крючок в свою затяжку.

Карась хоть пил – сначала меру знал,

Но потихоньку стало замечаться,

Напьется так – себя не узнавал,

До разума его не достучаться.

И докатился и пошел в запой,

Бурлит весь пруд от пьяного соседа,

Такое выкинет по пьяне, хоть завой,

И вдруг пропал карась, и нету следа

И все гадали – где же наш карась,

Хоть пьяница, но жалко бедолагу,

Карась по пьянке угодил на грязь,

На мелководье и попал в бодягу,

Он пьяным бил хвостом, но в жиже никуда,

Он только цаплино привлек к себе вниманье,

Для цапли, что карась – еда,

К еде у цапли есть всегда желанье,

Подкинула чуть вверх, открыла клюв,

Карась блеснул, на солнце отразился

И провалился, не открывши рта.

Мораль для пьяных карасей проста —

Не пей с утра.

Слон и обезьяна

Однажды слон, случайно обезьяне

На хвост тихонько наступил,

Ну не видал, не пил,

Что с высоты такой вообще увидишь.

Он извиненья деликатно попросил,

Бывает в жизни ненароком и обидишь.

Но в обезьяне бес другой сидел,

Она пошла на хитрый беспредел,

И будто в обморок упала

Сама ж с прищуром наблюдала,

Реакцию слона, ждала,

А тот от удивленья дар речи потерял,

И хлопая ушами по щекам,

Как в рот воды набрал.

Он добрый был и не любил скандалов,

И не видал вообще больших нахалов.

А тут уже собралася толпа,

Свидетели нашлись,

И понеслась молва,

Что, мол, он шел по встречке

И где его права,

А обезьяна та – невиннее овечки.

Ну, в общем, суд собрался поутру,

Свидетели кивали все – угу,

И дали год слону на исправленье,

Год не тюрьмы – а исправительных работ,

Чтоб он, призвав терпенье,

При обезьяне исполнял все порученья,

Что б той весь год – без всех забот.

И обезьяна зажила, —

То принеси банан, который выше,

То ей налей вина, то ей спляши,

То сказку расскажи,

Ну, потекла ее мозга по этой крыше.

Слон на глазах худел,

Измучен и задерган, обессилел,

Он сам по три – четыре дня не ел,

От безысходности веревочку намылил,

Пока макака в гамаке спала,

Над ней петлю на дерево закинул,

Подумал: «Вот проснется поутру,

Увидит и поймет,

Что слоник сгинул».

Но мрачный план оборван был судьбой,

Судьба распорядилась очень ловко,

Прибита на суку была подковка,

Слон в обезьянью снова влез в судьбу,

Не выдержала крепкая веревка.

Поднялся слон, а обезьяны – нет,

Покликал малость, поискал сначала,

Да и пошел искать себе обед,

Подумал, что чертовка убежала.

Мораль конечно для слона,

Когда на хвост садится сатана,

Плюнь за плечо, чтобы не стало,

Иль придави нахала

Волк, лиса и кабан

Такая троица святая —

По лесу каждый по себе гуляя,

Их всех свела судьба,

На днище ямы для слона,

Ну, для слона то образ на медведя,

Охотники копали и не зря,

Такая собралась внизу семья,

И вот они соседи.

Кабанчик приуныл,

Пути обратно нет и кто сосед:

Волчара да лисица,

Тут в пору бы молиться,

У них и бога нет,

У тех ружье – для этих я обед.

Лиса прикинула: «Чего же я теряю,

Ну, шкуру снимут – это как пить дать,

Охотники, их мать,

Но это все потом,

А счас на парочку с волком,

Потешимся откормленным бочком,

Во погуляем!»

Волчара сразу приуныл,

Ведь жизнь одна и жалко,

Подумал и на все забил,

Пред ним ведь два подарка,

Прикинул – мяса завались,

Лиса, как за волчицу,

Набить бы брюхо поскорей,

Потом и за девицу.

Кабан нутром почуял все,

Пришло его мгновенье,

Взмолил волка: «Давай спою,

Тебе на удивленье».

Волк, приобняв лису за торс,

размяк весь в предвкушеньи,

Давай, свинья, какой вопрос,

Пусть будет и веселье.

Кабан визжал, как заводной,

Как будто уже режут,

Он стал охотничей трубой,

Завелся, будто леший,

На этот визг со всех сторон,

Охотники спешили,

Волка, лису и кабана,

Зараз всех порешили.

Волчара на последний вздох,

Подумал, лучше б я был глох,

Ну что мне не хватало,

Ведь было все, была еда,

И даже девочка была,

И тут волка не стало.

Мораль для нашего волка,

Не будь умнее кабана,

Кабан сказал: «Пусть я умру

Но подложу тебе свинью».

Свинья и крыса

Однажды крыса у свиньи,

Похерила харчи,

Свинья спала, не ведая об этом,

А крыса уплетала,

Аж за две щеки.

Смотрела на свинью,

Давясь обедом,

И думала: «Ну, что свинья,

Закормлена, сыта,

Без задних ног,

И совесть не грызет за пятачок,

И сны, наверное, прекрасные об этом».

И так задумалась о жизни, о свинье,

Что задремала в тишине,

И на ее беду, свинья проснулась,

Так потянулась,

Что тем копытом ей по голове,

И крыса в судоргах загнулась.

Мораль крысиная была —

Свинья и есть свинья.

Домино

Раз два осла,

Соседа и дружбана,

Зашли в соседский двор,

Услышав стук костей.

Там за столом,

Сидели два барана,

Рубились в домино,

И не ждали гостей.

Все вроде б хорошо

И пара подобралась,

Но суть игры другой,

Игра шла на рубли,

Не знали два осла,

Что эти два барана,

Играют здесь давно,

И знали суть игры.

«Рискнем?» – спросил осел,

другой кивнул башкою,

И понеслась игра,

Защелкали кости,

И время вскачь пошло,

Уж солнце за горою,

А эти все стучат,

Замкнуло им мозги.

При свете лампы в ночь,

Стучали что есть мочи,

А утром на заре,

Остались лишь трусы,

Бараны при деньгах,

Ослов лишь зависть гложет,

Ослы – они ослы,

Верней теперь козлы.

Мораль:

Что бы не быть козлом,

Не прися на пролом,

Что б не жалеть потом.

Гусеница

Однажды летнею порой,