Плывущая женщина, тонущий мужчина - [90]

Итару каждую неделю наведывался к ней, оправдываясь желанием узнать, нет ли вестей от брата. Разумеется, это был всего лишь предлог, в первую очередь он хотел понять, каким она видит свое будущее. Мисудзу потчевала его стряпней из натуральных продуктов и музыкой, способствующей пищеварению. В гостиной имя «Мицуру» было табу. Если в разговоре случалась заминка и Итару говорил: «А кстати», собираясь затронуть известные события, она бросала на него умоляющий взгляд, хватала его руку, точно кормило лодки, и разворачивала разговор в другую сторону. Отдаваясь нежному прикосновению ее пальцев, Итару охотно позволял ей рулить.

Неудавшееся самоубийство, разумеется, оставалось их общей тайной. Она строго-настрого запретила ему рассказывать об этом кому бы то ни было. Мать, разумеется, заметила, как сблизились Итару и Мисудзу, но предпочитала не вмешиваться. Больше всего ее пугало, как бы Мицуру не растратил семейный капитал на сомнительную женщину, и она заставила Итару предпринять кое-какие шаги, чтобы заблокировать его кредитные карточки. Проходили дни и месяцы, но все оставалось во взвешенном состоянии. Не имея никаких известий от мужа, Мисудзу продолжала изнывать над обрывом, открытым всем ветрам… Но вот, с началом нового года, за какую-то пару месяцев в окружающем мире неожиданно произошли кардинальные перемены. Эти месяцы образовали рубеж: мирная по названию и по сути жизнь «до» закончилась, надо было, хочешь не хочешь, приноравливаться к грозной эпохе «после». Не успела отплыть «Мироку-мару», как в Кобе случилось землетрясение, превратившее город в груду руин. Вслед за этим в Токио произошел террористический акт с применением ядовитого газа. Разгул стихии и человеческих страстей резко обесценил жизнь. «До» нужна была какая-то причина, чтобы убить человека. «После» все стали свыкаться с мыслью, что убить могут ни за что ни про что. Некоторое время царила паника. И полиция, и граждане бились в истерике. У матери произошло субарахноидальное кровоизлияние, в какой-то мере спровоцированное стрессом от семейных неурядиц, ее поместили в больницу.

Лежа на больничной кровати, мать объявила Итару:

– Я не могу больше рассчитывать на Мицуру. Да и у меня скоро перестанет соображать голова. Тогда будет уже поздно, поэтому говорю сейчас – если ты этого хочешь, я даю согласие. Не бойся общественного осуждения. Общество само свихнулось.

– Но я так и не знаю, чего хочет она.

– Мисудзу первой ни за что не скажет. Уверена, она ждет, когда ты подведешь черту. С этим браком покончено. Связавшись с девкой, Мицуру, считай, бросил жену, поэтому развод неизбежен. Вина лежит на Мицуру, поэтому соответственно возрастает цена компенсации, которую нам придется выплатить. Кроме того, если со мной что случится, бремя налога на наследство ляжет на семью Ямана. Вся надежда на твою твердость, иначе наш род погибнет. А если в Токио произойдет разрушительное землетрясение, что тогда? Лучше не медлить и развязаться со всеми проблемами сейчас, пока все еще можно уладить. Наступают смутные времена.

И без материнских внушений Итару чувствовал неизбежность «черты». В соответствии с новыми веяниями, Мисудзу была полна решимости окончательно порвать с жизнью «до» и устремиться к жизни «после». Увидев, что она безжалостно остригла свои длинные волосы, Итару понял, что пришла пора заручиться ее согласием. Он был уверен, что поступит наилучшим образом, если станет жить с ней, но все еще закрадывалось одно сомнение. Сомнение было вызвано ее предсмертным письмом.

«Как супруги, мы смогли найти лишь одно-единственное связующее нас звено в пучине меланхолии».

Прочитав эту фразу, он подумал, что, зажив как муж и жена, они оба будут обречены на мучительное существование, из которого нет спасения. Разумеется, она изменилась. В ее поведении появилась невиданная прежде живость, она с нескрываемой радостью ждала его прихода. «Когда ты входишь, дом озаряется утренним солнцем», – порой говорила она, но на улыбающемся лице отчетливо читалась тревога, что если Мицуру вернется, с ним вернется и прежняя жизнь. Чтобы разорвать связь между Мисудзу и Мицуру, необходимо раздобыть свидетельство того, что этого не произойдет.

Итару всячески пробовал связаться с кораблем, на котором должен был плыть Мицуру. Телефон действовал, но дозвониться до Мицуру не удалось. Он послал аж три письма – ответа не было. Он запросил корабельную компанию, но там ему заявили, что письма должны были обязательно передать в руки адресату. Корабль уже завершил круиз по морям, омывающим Японию, прибыл в Токио и тотчас направился в сторону Австралии. Итару обратился с просьбой проверить списки пассажиров, и ему сообщили, что Мицуру с корабля не сходил. Как-то не верилось, что он на протяжении почти двух месяцев продолжал плаванье. Во-первых, откуда у него деньги? Поскольку его кредитные карточки заблокированы, можно было предположить, что как только у него кончатся деньги, связь с загадочной дикаркой прервется и он волей-неволей вернется домой. Здесь его дожидалось заявление на развод и оповещение о разрыве родственных связей с братом. Тем самым он изгнан из рода Ямана и впредь сможет жить один как ему заблагорассудится, осужденный на «наказание свободой». Сразу после того, как он, в надежде начать новую жизнь, убежал на корабле, времена существенно изменились, отныне ему придется считаться с реальностью, возобладавшей на суше.