Плывущая женщина, тонущий мужчина - [19]
Икэда вновь присел на диван, заглянул в глаза Самэсу и, приглушив голос, сказал:
– Я уже давно хожу на пассажирских лайнерах, но, кажется, с этим рейсом что-то нечисто.
– Нечисто?
– Ну, не более чем интуиция. Хватило одного взгляда на пассажиров.
– Что-нибудь не так?
– Да.
– И что же?
– Прогуляйтесь по палубе, посмотрите. Сразу поймете, что я имею в виду. Обычно наши пассажиры пребывают в предвкушении того, что им сулит плаванье на роскошном лайнере. Лица невольно расплываются в улыбках, глазеют по сторонам беззаботно, как дети. А в этот раз в глаза бросаются странные, неприятные типы: нервничают, точно спасаются бегством, или рассеянно ходят взад-вперед, или о чем-то напряженно размышляют. Мне, корабельному эконому, нехорошо так говорить, но их вид не внушает доверия.
Глаза эконома метались из стороны в сторону. Как будто, насмотревшись на пассажиров, они были не в фокусе. А духовные очи, напротив, ожили.
– Это оттого, что пахнет жареным.
Эконом не оценил шутки.
Запуск ракеты
В три часа дня «Мироку-мару» подплыла к острову Танэгасима и встала на якорь в открытом море, взяв временную передышку. Между тем на корабле не прекращались приготовления к вечернему празднеству. Б четыре часа должен был состояться запуск ракеты из космического центра. Разодетые пассажиры небольшими группами высыпали на открытую палубу, держа в руках стаканы с коктейлями, и, в ожидании огненного, опаляющего небо шоу, щурясь на низкое, слепящее солнце, нашептывали любезности, обменивались шутками и отпускали дешевые остроты.
Эконом, надев маску улыбчивого радушия, вился ужом среди пассажиров, без устали кланяясь и выкликая приветствия. Некоторые из собравшихся, увидев на рукаве его кителя три серебряные нашивки, принимали его за капитана и просили сняться вместе на память. Капитан, стоя на палубе с бассейном, беседовал с высоким, под метр девяносто, человеком. Тщательно расчесанные на прямой пробор прилизанные волосы плотно облегали голову и маслянисто блестели. Лицо человека ничего не выражало, только губы быстро шевелились. Глаза за очками в черной оправе застыли, точно уставившись в одну точку. Обладатель этого лица, чем-то напоминавший куклу в руках чревовещателя, и был Брюс Ли. Самэсу обошел его и стал приближаться так, чтобы первым его увидел капитан. Нанасэ подозвал его и представил Брюсу Ли. Тот протянул руку и скороговоркой изрек:
– На корабле – будущее. Здесь проще созидать будущее, чем на суше. Здесь не Америка, не Япония. На этом корабле – весь мир. Вы так не думаете?
Вот так раз, не успели познакомиться, как он с ходу обрушил на него нечто похожее на манифест! Самэсу ухватился за слово «будущее». В смысле, а есть ли вообще будущее у судоходных компаний, переживающих ныне упадок? Мельком глянул на капитана. Капитан ответил ему ироничной улыбкой и шепнул на ухо по-японски:
– Он с самого начала понес какую-то чушь. Попытайся к нему подладиться.
– What did he say?[14] – Брюс Ли потребовал перевести слова капитана.
Самэсу перевел весьма вольно:
– Что вы имеете в виду под будущим на корабле? Для моряков это жизненно важный вопрос. Не могли бы вы выразить свою мысль более конкретно?
– А ты отлично говоришь по-английски, – похвалил его Брюс Ли. – Где учился?
– В Канаде. Ребенком почти два года прожил в Торонто.
– Торонто? Я хорошо знаю этот город. Там тоже есть китайская община.
– У меня было несколько друзей канадцев китайского происхождения.
– Вот как? Китайцы повсюду выходят победителями в классовой борьбе. Там, где китаец, открывается будущее. Тебе не надо объяснять, раз ты жил в таком месте. Двадцатый век создан эмигрантами. Эмигранты заставляют вертеться мировую экономику. Эмигрант может превратиться в кого угодно. Он легко станет нуворишем, или бродягой, или революционером, или предпринимателем. Ему достаточно щелкнуть переключателем в голове. Никто так преданно не служит принципам капитализма, как эмигрант. Я сын эмигранта, но убежден, что будущее непрестанно стучится в мое сердце. Пока я продолжаю колесить по свету, будущее идет за мной по пятам. Капитану Нанасэ, видимо, трудно понять, к чему я клоню, ну а тебе, мистер…
– Самэсу. Фумия Самэсу.
Самэсу мельком взглянул на капитана. Придерживая пальцами козырек фуражки, тот делал вид, что ровным счетом ничего не понимает.
– О'кей, Фумия. Кстати, а почему ты стал моряком?
Сколько раз ему приходилось отвечать на этот вопрос! У него всегда были наготове несколько вариантов ответов простых и ясных и ответов, служивших дымовой завесой, и он выбирал те, что могли бы устроить спрашивающего. Например:
«Море меня позвало».
«Корабль – самое безопасное средство передвижения».
«Не выношу зловонный воздух берега».
Его нынешний визави, судя по его властным замашкам, наверняка ни в грош не ставит пресловутую морскую романтику. Настоящий моряк воспринимает корабль совершенно иначе. И вряд ли его удовлетворит уклончивый ответ.
– Я много лет жил в предместье – ни город, ни деревня. Мать единолично распоряжалась всем хозяйством в доме, и мы с отцом чувствовали себя в нем чужими. Я ни о чем особо не мечтал. Терпеливо сносил свою неприкаянность и ждал. Ждал, когда перееду куда-нибудь, где все будет иначе. Там я наверняка сумею создать свою маленькую утопию. Но постепенно меня больше стал привлекать сам факт переселения, чем уютное жилье. Мне захотелось жить в доме, способном свободно перемещаться куда ему вздумается. Это и есть корабль. Б предместье ничего не начинается и ничего не заканчивается. События проходят стороной. Пока я там жил, время остановилось. Я дошел до того, что готов был без сожаления продать себя и стать чьей-нибудь собственностью…
Масахико Симада – экстравагантный выдумщик и стилист-виртуоз, один из лидеров «новой волны» японской литературы, любящий и умеющий дерзко нарушать литературные табу. Окончил русское отделение Токийского университета, ныне – профессор крупнейшего университета Хосэй, председатель Японского союза литераторов. Автор почти полусотни романов, рассказов, эссе, пьес, лауреат престижнейших премий Номы и Идзуми Кёка, он все больше ездит по миру в поисках новых ощущений, снимается в кино и ставит спектакли. «Хозяин кометы» – первая часть трилогии, в которую вошли также романы «Красивые души» и «Любовь на Итурупе».Юная Фумио пускается на поиски давно исчезнувшего отца и неожиданно узнает историю своих предков: оказывается, она принадлежит к потомкам семьи, восходящей к печально знаменитой гейше Чио-Чио-сан.
Сборник повестей и рассказов современных писателей Японии, «новая японская проза». В нём с исчерпывающей полнотой представлена вся прозаическая литературная карта японского архипелага, произведения самых различных жанров расходятся по трём основным направлениям: классическая эстетика прекрасного, «ваби»; традиционность и постмодернизм; фантастическое в жизни и литературе. Авторы — разного времени и места рождения, пришли к писательству из разных профессий, занятий, увлечений и разных литературных предпочтений, словом: они не только самураи, они — японцы.
Злоупотребляющий ЛСД японец скупает у никарагуанских «контрас» донорскую кровь и уверен, что нового Христа зовут Царь Армадилл.
Масахико Симада – экстравагантный выдумщик и стилист-виртуоз, один из лидеров «новой волны» японской литературы, любящий и умеющий дерзко нарушать литературные табу. Окончил русское отделение Токийского университета, ныне – профессор крупнейшего университета Хосэй, председатель Японского союза литераторов. Автор почти полусотни романов, рассказов, эссе, пьес, лауреат престижнейших премий Номы и Идзуми Кёка, он все больше ездит по миру в поисках новых ощущений, снимается в кино и ставит спектакли.«Красивые души» – вторая часть трилогии о запретной любви, в которую вошли также романы «Хозяин кометы» и «Любовь на Итурупе».
Герой романа – японец Macao, в трехлетнем возрасте потерявший родителей и ставший ребенком напрокат. Поиски уже взрослого сына, но просьбе его матери, ведет красивая умная Майко. Следуя за ней, читатель попадает то в Нью-Йорк, то в Токио, где перед ним проходит череда необычайно ярких характеров: капризная вдова и безумный писатель, философствующий бомж, потомок знатного рода Тайра, и гей – утешитель опечаленных, необузданный рок-музыкант, супруги, сдающие напрокат чужих детей и, наконец, сам Повелитель снов со своим двойником.
Одному из лидеров «новой волны», экстравагантному выдумщику и стилисту-виртуозу Масахико Симаде чуть за сорок, но он уже профессор престижного университета, председатель Японского союза литераторов, автор почти полусотни романов, рассказов, эссе, пьес, лауреат престижнейших премий Номы и Идзуми Кёка. Он ездит по миру в поисках новых ощущений, снимается в кинофильмах, которые не стоит показывать детям, ведет колонки в газетах, пишет либретто балетов и опер.Романом «Любовь на Итурупе» Симада завершает трилогию о запретной любви; в нее вошли также «Хозяин кометы» и «Красивые души».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.