Плюс бесконечность - [22]

Тусклый свет комнаты оказался достаточным, чтобы Владимир смог различить силуэт мужчины, стоявшего к нему спиной.

— Криминальная полиция — сказал детектив. Мужчина не шелохнулся. Злобин, ясно уловив опасность, поднял пистолет и повторил:

— Криминальная полиция, медленно обернитесь. Неизвестный, словно истукан, хранил молчание.

— Квартира 108, вероятный подозреваемый — не опуская пистолета, сказал в коммуникатор Владимир и вдруг на физическом уровне почувствовал, как воздух в помещении стал вязким и холодным. Позже, вспоминая и анализируя этот случай, Злобин осознал, что все произошло мгновенно, хотя адреналин, выброшенный в кровь, замедлил время, растянув восприятие детектива до максимальных пределов:

Неизвестный внезапно сорвался с места и двумя прыжками преодолев расстояние, разделяющее его со стеной, к удивлению капитана, пробил её словно бульдозер и мгновенно исчез в проеме. Владимир, нажав на спусковой крючок пистолета, рванул за беглецом. Выстрелов не последовало.

— Сука, заклинило! — повторяя попытку на бегу выругался капитан.

Беглец с легкостью легкоатлета рвущего финишную ленточку пробивал стену за стеной, оставляя за собой облака пыли. Испуганная домохозяйка, непрошенным гостем которой во второй раз стал детектив, выронила из рук кастрюлю. Злобин, пробежав несколько квартир, увидел, как неизвестный в прыжке вжал голову в плечи, пробив дыру в несущей стене и с высоты пятого этажа, в сопровождении осколков, вылетел на улицу.

Из образовавшегося отверстия детектив разглядел что незнакомец сгруппировавшись приземлился на капот припаркованного у обочины автомобиля и соскочив с него побежал по улице. После бега сквозь стены — падение с высоты пятого этажа можно было сравнить с финальным трюком артиста цирка.

— Да, твою Бога душу мать! — в след беглецу заорал капитан. Тот же, как ни в чем не бывало, перебежал улицу и скрылся за углом здания напротив.

— Группам наблюдения, подозреваемый вероятно андроид, рост 185 см, среднего телосложения, возможно, вооружен, одет в черную одежду направляется по Измайловской! — через коммуникатор дал ориентировку Владимир.

ЧАСТЬ II

1

Когда приехала следственно-оперативная группа, Злобин ковырялся с пистолетом. Всё было исправно. Владимир проверил — выстрелив в стену. Мимо прошёл боец группы физической защиты и капитана неожиданно осенило:

— «Свой» — пистолет всё это время находился в этом режиме, об этом свидетельствовал зеленый индикатор, моргнувший, когда в прицеле оказался физик. Владимир решил перепроверить и направил пистолет на себя. Индикатор приветливо моргнул всё тем же зеленым.

Увидев подошедшего эксперта, Злобин ничего не объясняя взял его на мушку. Криминалист, явно опешив, поднял руки и поспешил правильно расставить запятые:

— Казнить нельзя, помиловать!

Моргнув красным индикатор пистолета подтвердил — «Чужой».

— Странно, если свой, то почему бежал, а если чужой, то почему не определился — озвучил мысль капитан и убрал пистолет. Эксперт решил не лезть с расспросами и тихо удалился.

* * *

Владимир, встретившись с напарником в больнице проследовал в палату к задержанному. Пресса что-то пронюхала и толпилась в приемном покое, дальше их не пускали.

— Самойлов Петр, 34 года, не судим, по медицинским учетам не проходил, работал лифтером — сказал Симонов, закашлявшись на полуслове — сейчас его врач в чувство приводит. Я кстати связался с коммунальщиками, он сегодня на вызове был в этом доме. Владимир минул охрану у палаты и прошел вовнутрь. Самойлов лежал на койке, рядом стояли люди в белых халатах. Злобин не видел его чуть меньше двух часов, но ему показалось, что лицо задержанного осунулось, он был бледен и в глазах у него полыхал безумный огонь.

— Все необходимые мероприятия окончены, сейчас он под действием препаратов, поэтому снять память в течении ближайших трех-четырех часов не возможно, временно попрошу ограничится беседой — попросил доктор и взглянув на жизненные показатели пациента удалился с коллегой из палаты. Владимир молча наклонился над Самойловым и посмотрел ему в глаза. Симонов стоял рядом. Раненый громко скрежетал зубами. Взгляд был затуманен.

— Как самочувствие? — нарочито громко спросил Злобин. Самойлов закатил зрачки, обнажив воспаленные белки, и быстро, словно в горячке зашевелил пересохшими губами:

— И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклонятся образу зверя…

Владимир обернулся на Симонова, желая убедиться, что тот так же слышит это. Симонов включил свой коммуникатор на запись и подошёл к кровати с другой стороны. Самойлов продолжал шептать в припадке, схожем с религиозной экзальтацией:

— И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его… — шепот сменился хрипом и читающий проповедь замолчал в забытье.

Злобин поднял взгляд на напарника. Симонов в застыл в нескрываемом изумлении.