Пляска смерти - [145]

IV

О гаулейтере Румпфе совсем перестали говорить. По-видимому, слухи о том, что он впал в немилость, оказались достоверными; о нем постепенно забыли. Прекратились телефонные звонки из Мюнхена, курьеры больше не приезжали в город, на аэродроме не приземлялись специальные самолеты. Румпф был человек конченый.

После того как «прекрасная еврейка» перестала бывать в «замке», туда стала приезжать, на собственном автомобиле, актриса городского театра, но вскоре и эти посещения прекратились. Затем в одной из маленьких вилл, прилегавших к «замку», несколько недель гостила остроумная майорша Зильбершмидт. В «замке» шли приемы и пиршества, как всегда, когда гаулейтер скучал. Полночи он играл на бильярде с Фабианом, опорожняя за игрой две, а то и три бутылки красного вина.

Осенью он стал особенно неспокоен и говорил ротмистру Мену, что собирается переехать в Турцию, но в начале зимы внезапно отбыл в Киев. Там он охотился и предавался бесконечным попойкам и только ранней весной вернулся обратно. У него был прекрасный, здоровый вид и торжествующее выражение лица; ротмистр Мен, встретив его, решил, что гаулейтер привез хорошие вести с русского театра военных действий. В последние месяцы с востока поступали крайне неутешительные сообщения.

– Я был прав, – сказал он, как только вышел из автомобиля, – в России дело дрянь. Лучше не спрашивайте, во что обошлись нам Севастополь и Крым. У меня не хватит духа назвать вам цифры. А теперь наши измотанные армии уже без всякого энтузиазма наступают на Дон. Ну что ж, я много лет подряд предрекал ему такой исход. Но этот баловень судьбы не терпит советов, он знает все лучше всех!

Ротмистр Мен склонил голову в знак согласия и улыбнулся довольно бледной улыбкой.

– Да, – сказал он, – вы всегда были против русского похода.

Три дня Румпф чувствовал себя в городе неплохо. Он рассказывал об охоте, встречался со знакомыми, устраивал официальные приемы в «Звезде», но потом снова заскучал.

И вдруг случилось чудо. Ночью позвонили из главной ставки и вызвали его для доклада. Через два часа он уже сидел в самолете.

Спустя четыре дня он вернулся, осиянный новой милостью. Он тотчас же принялся за работу, запершись в своем кабинете в «замке».

– Не пускайте ко мне никого три дня! – приказал он. – Ротмистр Мен будет меня замещать.

Гаулейтер работал несколько дней без перерыва: когда ему хотелось, он умел проявлять железную выдержку. За работой он ежедневно выпивал три бутылки красного вина и выкуривал десятки крепких сигар. Фогельсбергер день и ночь стучал на машинке: материалы были такие секретные, что даже засекреченная секретарша не допускалась к ним. Каждую ночь Румпф вел долгие телефонные разговоры с главной ставкой. Наконец, он закончил работу и вызвал к себе ротмистра Мена.

– Послушайте, Мен, – сказал он, – бумаги эти столь секретны, что никто не должен их видеть. Я поручаю лично вам передать этот доклад штатгальтеру в Вене. Отправляйтесь в путь немедля! – Румпф выглядел очень усталым. Он не спал тридцать шесть часов подряд.

Ротмистр Мен звякнул шпорами:

– Слушаюсь!

– Подождите, Мен, – окликнул его Румпф, – мне пришла в голову одна мысль. В Вене вы легко разыщете «мадам Австрию». Помните ее? Правда, мы в последний раз обошлись с ней не слишком деликатно, но вряд ли она в обиде на нас; эта особа не из чувствительных. Хорошо, если. бы вы захватили с собой прекрасную Шарлотту! Скажите, что я приглашаю ее к себе на три месяца. Да, еще может статься, что она займет место хозяйки дома в моем замке на Мраморном море. Турки любят красивых женщин. Расскажите ей об этом.

Ротмистр Мен был очень доволен, что гаулейтер так хорошо настроен. После тридцати шести часов без сна это было тем более удивительно.

– Шарлотта, в конце концов, довольно забавна, хотя в свое время она и действовала мне на нервы, – смеясь, продолжал Румпф. – В сущности, она не глупее других женщин. Ха-ха-ха! Как мы тогда смеялись над «Цветущей жизнью»!

Мен тоже засмеялся.

– Конечно, она не только красива, но и забавна, – согласился он.

В тот же вечер ротмистр Мен уехал в Вену. У него было отдельное купе в курьерском поезде, и он воспользовался случаем, чтобы хорошенько выспаться.

В Вене все знали прекрасную Шарлотту. Она была теперь известна как содержательница кабаре «Мадам Австрия». Ротмистр Мен без труда узнал от швейцара гостиницы множество интересных подробностей о Шарлотте. Когда она вернулась на самолете из Германии, ее считали очень богатой. У нее было много денег и драгоценностей. Беда в том, что она очень зазналась и сгорала от тщеславного желания сделаться солисткой балета в Оперном театре, но у нее не хватило таланта. Глубоко уязвленная, она ушла из Оперного театра и попала в руки каких-то театральных аферистов и сомнительной репутации актеров, которые убедили ее, что она сама является достаточно притягательной силой и в состоянии заполнить своим искусством целый вечер; в сущности, ей наплевать на всех режиссеров и директоров.

На ее деньги и ее кредит они основали кабаре «Мадам Австрия», где главным аттракционом была прекрасная Шарлотта, сразу ставшая первой актрисой, первой танцовщицей и первой певицей, что для одного человека было, пожалуй, многовато. В первый месяц дела в кабаре шли блестяще, затем число посетителей пошло на убыль, им было скучно видеть на подмостках всегда одну и ту же красивую куклу то в красном, то в желтом, то в зеленом платье.