Пляшущий ангел - [30]

– Пора, – Татьяна Владимировна погладила кончиками пальцев затылок мужа. – А ты с нами не поедешь?

– Нет, мои зайчики, – Сергей Дмитриевич обнял жену, крепко поцеловал в губы. – Давайте как-нибудь без меня, мои хорошие.

– Ладно.

Татьяна Владимировна встала, погладила супруга по голове, резко застегнула молнию его спортивной куртки.

– Будь хорошим, остаешься один на три дня.

Улыбаясь, женщина нежно ущипнула мужа за щеку. Сергей Дмитриевич погладил распущенные волосы жены, нежно поцеловал ей руку.

Выходя из церкви, Татьяна Владимировна встретилась с племянником и его невестой. Молодые живо шли, взявшись за руки. Невеста Сергея красива, стройна, с хорошими манерами. Поздоровавшись с тёткой будущего мужа, она душевно улыбнулась и спросила: – А вы, наверное, мама Димы?

– Да, – Татьяна Владимировна также мило улыбнулась будущей родственнице. – Я – мама Димы.

– Вы очень похожи.

– Да, внешне он весь в меня, – Татьяна Владимировна снова улыбнулась молодоженам и, будто бы увидев кого-то за забором, поспешно спустилась с церковного крыльца.

– А вы что, – крикнул ей Сергей. – Церковную церемонию не уважите?

– Уважу, конечно, Сереженька, – женщина как-то растерянно улыбнулась – чтобы ни Сереженька, ни его будущая жена не посчитали, что ей вовсе не интересно наблюдать за церемонией венчания. – Сейчас только встречусь кое с кем, и приду.

Татьяна Владимировна сдержала обещание – пришла в церковь, пропустив несколько минут венчания.

После церемонии все желающие погулять на свадьбе уселись в большой автобус, который должен был отвезти их к дому, в котором жила бабушка Агафья.

Свадьбу решили отыграть во дворе. С этой целью были поставлены палатки, столы, скамейки. Столы ломились от еды и спиртного. Музыканты расположились недалеко от сарая. Здесь организаторы допустили оплошность – не предусмотрели, что мычание коровы и мэканье коз будут мешать солисту и его приближенным (гармонисту, барабанщику и играющему на синтезаторе) исполнять музыкальную программу. Программа была слегка подпорчена, но за общим весельем никто не предал этому большого значения.

На второй день музыкантов не было. Музыка звучала из колонок «домашнего кинотеатра». Весь день прошел тихо, без танцев и песен. Лишь к позднему вечеру веселый старик в старомодном твидовом костюме сказал бабушке Агафье: “Ляксеевна, давай-ка ты Вовкину гармошечку, играть буду”. Агафья Алексеевна послушно исполнила просьбу. Гармошка заиграла звонко, но как-то не профессионально. Буквально через минуту все дети, сидящие за одним столом с гармонистом, убежали. Остались только бабушка Агаша, несколько ее подруг и четверо мужиков лет пятидесяти. Поиграв минуты две, гармонист (его звали Петр Владимирович, или Петя Карась) остановил игру, вкрадчиво побегал глазами по сторонам – оценить настроение коллег, которые, казалось, вовсе не слушали его, и заиграл другую мелодию. Играя, он сверлил старушек укоризненным взглядом. Бабки намек поняли, две из них нехотя запели:

Ой, то не вечер, то не ве-е-ечер,

Мне-е-е малым мало спало-о-ось…

Тут же тоненьким голоском запела третья. К концу песни пели все пожилые женщины и даже один из мужиков. Петя Карась, изредка поглядывая на поющего мужика, смеялся, – песня женская, а мужчина с серьезным видом поет ее вместе с бабками. Закончив композицию, Петр Владимирович поставил инструмент на колени Ксении Яковлевне – грузной женщине лет семидесяти, сказал: ”Здорово звучите, девчата! Что значит, душой молоды!”, немного поел салата и снова взялся за гармошку. Перед тем, как заиграть, он подмигнул и звонко запел:

В саду гуляла

Цветы сбирала…

Почти все женщины запели вместе с ним. Потом присоединились мужики – все, кроме одного, который, подперев подбородок ладонью, смотрел на всех пьяными глазами, полными грусти и безразличия.

Татьяна Владимировна слышала звуки гармошки и песни, но присоединиться к веселью не решилась. Она сидела за столом в доме. Также в доме находились сестра Грымовой со своим мужем, три пожилые женщины, и две супружеские пары – друзья Сергея, и двое детей – мальчик и девочка лет шести.

Сестры тихо болтали меж собой. Когда Татьяна заговорила о своем сыне, лицо Анны стало тревожным. Переживать было за что – племянник работает уже полгода, а ходит почти всегда хмурый, поникший… Её муж – Василий Григорьевич, мужчина лет пятидесяти, высоченного роста, косая сажень в плечах, нежно потрепал супругу за ухо и звонким баритоном проговорил: – Ладно тебе, это временно. Такие как он медленно ко всем привыкают. Особенно, если коллектив наполовину примороженный.

– Что значит «такие, как он», Вася? – не скрывая недовольства, спросила Татьяна Владимировна.

– Ты хорошо знаешь своего пацана? – с улыбкой спросил Василий Григорьевич.

– Конечно, – женщина насторожилась, положила на край тарелки вилку, которую собиралась окунуть в плов.

– Ну, значит, знаешь, какой он…

Одна из старушек залилась звонким смехом, уронила ложку с салатом в тарелку. Все остальные, кроме двух сестер, засмеялись. Муж Анны Владимировны тоже смеялся. Казалось, он не подозревал, что причина этих бурных эмоций – вовсе не его шутка, а глупый громкий смех бабы Вали.