Плясать до смерти - [38]

Появилась за полчаса до экзамена. Тертые джинсы, мятая футболка. Самое жуткое — мятое лицо. Глаза припухшие, красные — явно не с трезвости! «Бесстрашная!»

Надо признать, что и наглаженная форма с белым передником тоже не ждала ее в гостиной — тут Ноннин пробел. Да этот наряд и не подошел бы Насте.

— Ну? — села в прихожей, даже не заходя в комнату. В смысле — пошли? В моем участии все же заинтересована. Уверена, что я тут работу провел.

Нонна бродила по квартире, как измученная алкоголем моль, мало что понимая. Где прячет «это»? Все недосуг поискать. Все слишком стремительно развивается. Дочь, нечесаная и пыльная, злобно пристукивала в нетерпении ногой: буквально на час сюда вырвалась от важных дел. Выходит, мне одному это надо? Почему я это должен терпеть?! А какие варианты?

— Выходим?

Пожала плечом, что, вероятно, обозначало «однох…ственно» — слово из репертуара Кольки, но усвоено хорошо.

Кстати, как Колька? Вопрос разве что вскользь. Мне это тоже «однох…ственно», как и ему.

Спустились по лестнице. На дверь своих ближних родственников даже не глянула. Хладнокровие? Я бы не сказал! Вся дрожит, на глазах слезы. Что с бабкой? Уточним после экзамена.

На улице полно веселых девчат в белых фартуках, переговариваются, смеются, немножко волнуются. Нормальная жизнь! И среди них — это существо. В рваных джинсах, в муках! Ну почему так? У них еще счастливое детство, а у нее? Куда так спешит?

Вспомнил вдруг давнее первое сентября: в первый раз вели ее в первый класс, желтая канарейка Зося провожала нас. И ведь что-то неотвратимое чувствовалось уже тогда! Первая появилась на школьной лестнице после уроков, несчастная в первый же день. И несчастье не подвело: несчастная и в последний! От слез солнце разбивалось на лучики. Кто мог предвидеть, что беда отсюда придет? И уже казалось и мне, что белые фартуки и оживление — фальшь. Уже смотрю ее глазами! Господи, за что это мне?! Есть, видимо, за что.

— Где ты была? — все же не выдержал. Наверное, зря вырвалось перед самым экзаменом! Но я тоже не железный.

— Где?! — откликнулась издевательским эхом. — А ты не понимаешь?! — Даже остановилась. Очевидно, это больше волнует ее, чем экзамен. — А ты не думал, как в Петергофе бабка живет?!

Это ее метод: главный ужас (экзамен) подменять другим, якобы более срочным (сумасшедшая бабка). Но ей не докажешь сейчас! Тем более она сама это понимает, однако остановиться уже не может…

— И как там она? — пробормотал. Виноватым выхожу опять я.

— Плохо! — торжествуя, произнесла. Выиграла? Но что? Где приз? Ладно, не буду ее сейчас долбать. Пусть хотя бы с какой-то уверенностью на экзамен войдет.

— Может, все же пойдем? — сделал движение к школе.

Пошла, но как-то презрительно: мол, у тебя лишь формальности на уме, только бумажки! Но без бумажки ходу нет. Постояли. Недолго. Очень уж выделялись в веселой толпе.

— Ну, иди, — пробормотал. Пытался поцеловать, но поцелуй как-то смазался. Отвернулась в слезах. Хорошая подготовка к экзамену!

Пошла к этой стекляшке. Заметил, что показывали на нее, пересмеивались. Не обернулась. Поднял руку, чтобы ее «осенить», но не решился.

После сидели дома у окна, смотрели на остановку. Долгое время автобус выпускал всяких посторонних в белых фартуках. Мы уж отчаялись: не вернется она к нам! И вдруг — сошла с автобуса, явилась в облаке пыли. Понимала, что мы взглядами пронзаем ее в надежде угадать результат. Но она глаз не поднимала, жестоко себя вела: ни-че-го нам не показала! Не махала. Не обнадеживала. Медленно так прошла. Может быть, наслаждаясь какой-то местью? За что? И главное — какой ценой? Неужели провалилась?

В голове завертелись разные варианты, вплоть до того, чтобы в Елово в Дом творчества ее дежурной поставить — не там ли настоящее место? Ах да! — вспомнил вдруг. — Он же не работает!

Села. Молчит.

Первой Нонна не выдержала:

— Так что, Настя?

Та как-то безразлично пожала плечом.

— Что-то же поставили тебе?

Молчание.

— Два?

— Почему?! — оскорбилась.

— Ну а что же?

Пожала плечом.

— Ты что, не дождалась?!

Так уж там было невыносимо? А другие? Вон вся улица в цветах — несут, счастливицы!

— Я могу ехать? — холодно спросила. Губы тонкие, фиолетовые.

— Езжай.

Обессиленные, сидели.

Вспомнилось, как однажды, лет в пять, она сама к нам приехала из Петергофа. Ростом с пенек. Одна, без взрослых! Крякнул звонок. Открыли… Стоит, сияет!

Нет, не приедет сейчас. Пока бабку не укокошит. А после того уж тем более.

Скрип замка, открывается дверь. Вскочили! Силы еще, оказывается, были у нас!

Снова — без выражения. Правда, рыщут глаза.

— Ч-черт! — пробормотала. — Ключ оставила!

Видимо, от Петергофа ключ? Подобрала с пола и вышла, так на нас и не глянув! Какое-то безразличие охватило. А, пусть все мимо идет!

Через три дня сунул руку в ящик. Может, какое письмо? Есть! Вытащил ее аттестат. Даже оценки местами приличные. Вот не ожидал! Первая мысль была счастливая, даже вспотел: «Не забыла о нас. Получила аттестат — и закинула». Но это счастье скоро погасло. Нет. Не она! Это ангел сверху принес.

Похвастался аттестатом перед Жорой — перед кем же еще? Рук никогда не надо опускать! Тот как раз оживился: