Плутовство и обман: экстрасенсы, телепатия, единороги и другие заблуждения - [114]
Сидя в кресле при хорошем комнатном освещении, Линда могла прочитать утреннюю Нью-Йорк Таймс с повязкой на глазах. Она держала газету намного левее от тела. Иногда экспериментатор закрывал левый или правый глаз бумажкой. Когда таким образом закрывали область вокруг левого глаза, это совсем не замедляло ее чтения. Когда закрывали область вокруг правого глаза, она читала несколько слов, потом останавливалась или начинала делать ошибки. Я заметил, что в одной из попыток она совсем не читала текст через несколько секунд после того, как бумажку помещали на место над областью правого глаза, но придумывала его. Никто, кроме меня, казалось, не заметил этого! Когда я обратил на это внимание, Линда, откинув голову назад, сказала, что устала, и попросила перерыв. Примерно в это время мою личность опознали. Хотя были некоторые возражения, большинство присутствующих согласились позволить мне остаться. До этого момента Линда добивалась успеха, и, казалось, не возражала, хотя и уставилась на меня незавязанными глазами.
В перерыве я обратил внимание присутствующих на кое-что интересное. Лицо Линды было сфотографировано с нескольких различных углов на клетчатом фоне. Фотографии выглядели как крупный план, и снимки были сделаны с целью изучения и составления карт различных областей ее лица. Дело в том, что считалось, что она «видела» частью кожи лица возле носа. Они были почти правы.
Фотографии в профиль отмечали кое-что необычное в чертах лица Линды. У нее был короткий, вогнутый нос, наделявший ее способностями, которыми обладают немногие. Если мой читатель проведет небольшой эксперимент, то увидит, что я имею в виду. Закройте левый глаз и посмотрите налево правым глазом. Вероятно, вы будете смотреть прямо на нос. Но Линда Андерсон смотрела над своим носом, когда делала то же самое!
После небольшого расследования, ее метод стал очевидным. С левой стороны правой половины очков, между правой линзой и ее губчатой обшивкой, была небольшая трещина. Линда, держа газету с левой стороны, могла прочитать газету через это отверстие правым глазом! Таким образом, закрывание левого глаза не давало ничего вообще, чтобы воспрепятствовать ее зрению. Теперь проведите другой эксперимент с чтением, пожалуйста. Начните читать газету вслух. Попросите кого-нибудь быстро поместить кусок чистой бумаги в область чтения, и продолжайте «читать», пока сможете. Вы будете удивлены, обнаружив, что вы будете знать целых четыре или пять слов, следующих за последним словом, которое вы читали. Причина состоит в том, что большинство людей «просматривает» немного вперед, читая вслух, и именно эту предварительную информацию вы вспоминаете. Линда, должно быть, обнаружила этот факт с большим восхищением. Этим объясняется ее способность некоторое время продолжать читать, когда область вокруг ее правого глаза закрывали.
После перерыва был начат еще один тест, но на этот раз я спросил, могу ли я надеть ей повязку, и мне разрешили это сделать. Я прикрепил эту же повязку на глаза Линды и добавил несколько кусочков черной изоленты возле очевидного просвета около ее носа. Она потребовала короткое время на привыкание, прежде чем начать серию тестов, и мы сидели в ожидании. Линда попросила какую-то жевательную резинку, которая всегда была под рукой, «чтобы чувствовать себя удобно», как она мне сказала. Я знал настоящую причину этого, но хотел, чтобы мои коллеги (отваживаюсь это сказать?), это заметили. Она начала жевать резинку довольно яростно, гротескно искажая свое лицо, пока изолента не ослабилась на краях. Затем она объявила, что уже готова — но не был готов я.
Я предложил ей, чтобы она не жевала резинку, поскольку ее движения сместили изоленту. Она извинилась, но думаю, не без зубного скрежета. Мы попытались повторно использовать изоленту, но Линда захотела выйти на минутку. Когда она возвратилась и села, чтобы испытать мое внимание снова, я отметил, что она наложила косметику целыми слоями. Я указал, что изолента не будет удерживаться на косметике, и подал смоченную ткань. «Позвольте нам смыть ее», предложил я. Линда возразила, утверждая, что мыльная вода вызывает у нее прыщи. «Тогда нам нечего волноваться», возразил я, атакуя ее щеки салфеткой, «потому что это — гамамелис». Я не мог удержаться, чтобы применить это слово. Сам дьявол заставил меня сделать это.
Наконец, с должным образом завязанными глазами, Линда уселась в тишине. Она много зевала и прикасалась пальцами к лицу, но каждый раз, когда казалось, что изоляция нарушалась, я ее восстанавливал. Это немного походило на постоянное удаление струпьев из раны, и Линда стала очень сердита на меня. Она попросила поговорить с отцом наедине. Мы оставили их наедине на несколько минут, и пока мы ждали их снаружи, я уверенно предположил, что когда мы вернемся, изолента снова будет отклеена. Конечно же, так и случилось, и отец сказал нам, что Линда почувствовала себя неловко, когда ей завязали глаза таким способом.
Мы начали последнюю главу в этой драме. Я предложил удалить повязку совсем, но она возразила, сказав, что ей необходима полная темнота, чтобы ее способности работали. Я заверил ее, что обеспечу ей темноту, это я и намеревался сделать. Я вырезал из куска черной матерчатой изоленты два эллипса, достаточно больших, чтобы закрыть орбиты ее глаз, и приклеил их. Если бы слезы могли просочиться через изоленту, Линда бы нас затопила. Она не могла видеть с этой самой минимальной из всех повязок. Область ее лица, которую, по мнению ученых, она использовала, чтобы «видеть», была вполне открыта, поэтому у нее не было никакого оправдания.
Исследование «Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков» стоит особняком в творчестве популярнейшего писателя Серебряного века Александра Амфитеатрова (1862–1938). Оттолкнувшись от книги итальянского профессора Артуро Графа «Дьявол», который сосредоточился на теологической литературе, Амфитеатров пошел значительно дальше своего первоисточника. Он сделал попытку изучить жизнь дьявола в человеческом сознании на всем культурном пространстве Средних веков — с того момента, как на заре христианства сложилась подробная его биография, до дней, когда идея, дававшая ему жизнь, почти изжила себя.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.