Плутониевая зона - [11]

В начале января 1946 года приказом по НКВД Яков Давыдович был назначен руководителем строительного Управления № 869 и через неделю отбыл к новому месту службы.

Уже через несколько дней громоздкая, но очень податливая и оперативная система исправительно-трудовых лагерей пришла в движение.

Для строительства плутониевой зоны предполагалось использовать 8 — 10 ближайших лагерей. Яков Давыдович, просмотрев их перечень, сделал первое руководящее указание: добавил в перечень еще один лагерь — женский. Он предполагал использовать женский труд на отделочных работах в управленческих корпусах заводов и лабораториях. Если уж строить, считал Раппопорт, то надо строить ярко, красиво. Так, чтобы приехавшее для контроля московское начальство ахнуло, увидев сделанное.

В январе 1946 года сотни вагонзаков потянулись на станцию Кыштым Челябинской железной дороги. От нее сотни мелких колонн под охраной горластых солдат с автоматами и овчарками двинулись в пешеходный поход к месту предполагаемого строительства.

В разных концах страны грузили десятки спецэшелонов военными строителями и спецпереселенцами.

Из отчета Раппопорта в августе 1946 года:

«…В настоящее время в зоне строительства комбината находится 21 608 работающих. В том числе: красноармейцев строительных батальонов — 8708 чёл., спецпереселенцев — 6882 чел., заключенных — 5348 чел., вольнонаемных — 670 чел.».

«Вольняшек» старались набирать ограниченно, только в случае крайней нужды, поскольку для них не было ни жилья, ни конкретной масштабной работы по узким специальностям.

Главной заботой Раппопорта в первые месяцы была организация внешней зоны по периметру и строительство внутри нее сотен землянок и деревянных бараков для размещения строителей и административных чиновников.

По снежной дороге, прорубленной в лесу и утрамбованной на скорую руку, от Челябинска к зоне ползли тракторы и грузовики. В воздухе стоял непрерывный грохот моторов, висел вонючий дым, раздавались хриплые крики и отборный мат шоферов и солдат-автоматчиков. Везли цемент, стекло, камень, готовый лес, уголь, гвозди, электрический провод. И главное — проволоку, сотни тонн колючей проволоки. Заторы машин, заглохшие моторы выводили из терпения всех. На ремонт время жалели. Заглохшую технику, мешавшую движению потока, переворачивали вверх колесами и отбрасывали в сторону, на обочину.

Тракторов не хватало. В качестве тягловой силы использовали танки с демонтированными башнями. В зоне практически не было техники для земляных работ. Мерзлый грунт разбивали кувалдами, клиньями, ломами.

Никаких смет и плановых заявок на строительство в первые месяцы не оформляли. Из области Раппопорту выделяли все, что было в наличии, по его первому требованию.

Яков Давыдович вертелся как белка в колесе, подгоняя и себя самого, и всех вокруг. Пытался (без особого, правда, успеха) воскресить опробованные еще на Беломорканале методы социалистического соревнования между бригадами заключенных.

Иногда ночами, усталый и разбитый, Яков Давыдович вспоминал милый сердцу канал. Сравнивал ту стройку с нынешней. Грандиозные объемы работ и предельно сжатые сроки были аналогичными. Но приоритетность сегодняшней была очевидной. Раппопорт ощущал это по реакции высших инстанций на свои многочисленные просьбы и требования.

Все, о чем он просил: материалы, оборудование, транспорт, люди, — абсолютно все выделялось немедленно, без отговорок и бюрократических проволочек. Особенно действенной и оперативной стала помощь после образования в составе ПГУ специального отдела, курирующего строительство промышленных атомных объектов, во главе с Ефимом Павловичем Славским — бывшим заместителем наркома цветной металлургии.

Летом 1946 года в торжественной обстановке, в присутствии почетных гостей из Москвы, под звуки духового марша состоялась церемония закладки реактора «А» («Аннушки»).

По сигналу Раппопорта десятки солдат энергично заработали кирками и кувалдами, вгрызаясь в скальный грунт, театрально начав рыть котлован для будущего реактора.

Гости похлопали в ладошки и разъехались. Солдаты тут же побросали на землю рабочий инструмент. На следующий день для продолжения работы сюда пришла пешим маршем тысяча заключенных.

В конце 1946 года рядом с котлованом был заложен фундамент для надземного трехэтажного здания управления, в котором должны были разместиться кабинеты для руководящего персонала, лаборатории, рабочие помещения различных служб и, самое главное, — пультовое помещение № 15 с приборным щитом и пультом управления.

Работая практически круглосуточно на износ, Раппопорт и Быстрое с треском провалили срок ввода завода, установленный приказом Ванникова и решением Специального комитета.

Срок был заведомо нереален. Корректировка его была так же неизбежна, как и наказание «виновных».

В мае 1947 года Берия направил в плутониевую зону комиссию для проверки хода строительства и выявления причин отставания.

В комиссию вошли: научный руководитель строящегося комбината Курчатов, начальник отдела Госплана Борисов, начальник Глав-промстроя Комаровский и представители МВД.

Промышленная новостройка предстала перед членами комиссии в виде вырытого в скальной породе котлована. Он представлял собой усеченный конус основанием вверх, с диаметром на поверхности земли 110 метров. Глубина котлована составила 54 метра.