Плутишкина сказка - [17]

— Ты так рассказываешь, словно бывал там…

— А почему бы и нет? Не так уж это и трудно, если умеешь…

— А в созвездии Орла тебе бывать не приходилось?

— Это где Альтаир, который называют Звездой Влюбленных? Там лучше бывать вдвоем — слишком грустно быть одному среди нужных друг другу и счастливых. Одному интереснее бывать в других местах. Например, на Теллусе — вместе с тамошними кентаврами-свиссами охотиться на тигрозавров. Или вместе с Тераи Лапрадом сражаться на Эльдорадо…

— А с кем он там сражается, этот Лапрад?

— С теми, кто думает, что самое главное на свете — это власть и автомобильные бамперы из чистого золота.

— Вот дураки-то! — удивилась Плутишка.

- Да, — согласился Кот, — но вся беда в том, что сами они считают себя самыми умными и хотят навязать свою точку зрения всему свету. И… кстати о крышах: посмотри-ка туда.

Впереди за кронами деревьев показалась красная черепичная крыша с большой трубой.

— Там живет знаменитый местный художник, — сказал Кот, — Марина Зеленая.

— А почему она зеленая?

— От неумеренного потребления табака и черного кофе. Надо бы к ней заглянуть, узнать, как она поживает.

И он замурлыкал на ходу очередную шагалку:

 У Зеленой у Марины

 На стене висит картина —

 В полный рост портрет Кота —

Сказочная красота!

Та картина служит ей

 От нашествия мышей.

Дом Марины Зеленой стоял на краю лужайки, изрезанной во все стороны тропинками, разбегающимися от входной двери.

Посреди лужайки был кое-как, косо вкопан в землю деревянный брус, на котором корявыми буквами было написано «ЛИ». Трава вокруг бруса была сильно вытоптана, а у подножия его высилась груда конфетных фантиков и оберток от жевательных резинок. Все это напоминало тотемный столб какого-то дикого племени.

Сам дом был обшарпанный и облупленный, и к тому же весь кругом покрытый разнообразнейшими надписями — политическими лозунгами, названиями рок-групп и сообщениями кто здесь был, кто дурак и кто кого любит.

— Странно, — удивилась Плутишка. — Вот уж никогда не подумала бы, что здесь живет художник. У художника дом должен быть с разноцветными расписанными стенами, с резными ставнями, петухом на крыше и колокольчиком у двери. И перед домом должен быть фонтан или какая-нибудь скульптура, а не брус. Если б я была художником, я бы из этого бруса вырезала индейский тотем или какого-нибудь древнего Даждь-бога.

— Я раньше тоже так думал, — отозвался Кот, — но потом оказалось, что бывают и другие художники, так же, как и поэты, писатели и музыканты — они до того все куда-то устремленные, что вокруг себя уже просто ничего не видят. Впрочем, тут скорее иной случай. Дело в том, что Марину Зеленую донимает Хунта…

— Какая еще Хунта? — спросила Плутишка. — Я тут не вижу ни солдат, ни танков…

— Увидишь еще, какая Хунта! — сказал Кот.

— И это все что — Хунта натворила? — Плутишка еще раз оглядела открывшуюся им картину.

— Она самая! — усмехнулся Кот.

— Тогда ее не мешало бы скинуть!

- О-хо-хо! — отозвался Кот. — Ее не скинешь. Это, знаешь ли, очень своеобразная Хунта. Впрочем, сама увидишь…

Дверь домика имела такой вид, будто с десяток тигров драли ее своими большими когтями — видимо, это тоже было делом рук загадочной Хунты.

Кот взялся за дверную ручку и вздохнул:

— Сейчас бы парочку противогазов…

Он набрал полную грудь воздуха, словно собирался куда-то нырять, рывком распахнул дверь и тут же отскочил в сторону, увлекая за собой ничего не понимающую Плутишку.

Из распахнутой двери быстро выползла ужасная сизая туча и стала растекаться по лужайке.

— Пожар! — решила Плутишка.

— Если бы! — с сожалением сказал Кот.

Тут до них добрался край тучи и Плутишка сразу закашлялась, потому что дым оказался табачным.

— Это что — тоже Хунта? — спросила, кашляя, Плутишка.

— Нет, это Марина Зеленая, — отозвался Кот.

Туча меж тем продолжала выползать из двери и конца ей, похоже, не предвиделось, так что даже непонятно было, как это такая огромная туча могла уместиться в таком не очень-то большом домике.

— Похоже, что это долгая история… — поморщился Кот. — Ладно, сейчас мы ее…

Задним ходом он подобрался к двери и во всю мощь закрутил хвостом, превратив его в вытяжной вентилятор. Дым хлынул из двери потоком. Когда поток этот наконец иссяк, Кот поработал хвостом еще пару минут — для общей вентиляции.

— Теперь, пожалуй, можно войти, — сказал он Плутишке.

Они вошли в дверь. Запах был, как на пепелище выгоревшей до тла табачной фабрики. Рона фыркнула и выскочила обратно на лужайку.

— Судя по всему, — сказал Кот, — у Зеленой острый приступ творческого вдохновения.

Марину они нашли в большой комнате, сочетавшей в себе все признаки студенческого общежития, художественного ателье и городской мусорной свалки. Знаменитая художница сидела за столом, посреди которого возвышался курган из окурков, и, не вынимая из зубов дымящейся сигареты, потягивала черный кофе из старинной трехлитровой пивной кружки с инкрустацией и откидной крышкой. Цвет лица у Марины действительно был зеленоватый и глаза ее смотрели отчасти в разные стороны. На вошедших Кота и Плутишку она даже не отреагировала. Пахло не только табачной гарью и кофе, но еще и чем-то подозрительно-сивушным.