Плотоядные поневоле - [5]

Тычки и Пинки

Если в ситкоме находится место для вегана, она – это всегда она – являет собой убогую чудилу, которая приглашена на обед, чтобы всем его испоганить своими начисто лишенными чувства юмора назиданиями на тему закулисья промышленного скотоводства. Исполнитель главной мужской роли – которого она привлекает, потому что, несмотря на все свои дефекты, мыслит свободно и похожа на Мишель Филипс²⁴ – настолько без ума от нее, что даже не замечает, насколько она ненормальная²⁵. Но, будь уверен, не пройдет и получаса, как этот персонаж отбрыкается от дурынды, после чего – он хорошо выучил урок – остроумно предложит дружной компашке гамбургеры.

Знаю, что кто-то из читателей сочтет подобное за несправедливый стереотип, состряпанный телекомпаниями для ублажения спонсоров и обеспечения финансовых показателей. Тем не менее, я замечу, что этот стереотип был бы более несправедливым, если бы веганы не искали в причинах всех смертных грехов корпоративные заговоры. Мы поносим всякого, кто имеет наглость иметь успешный бизнес или голосовать за республиканцев, набрасываясь на него так же, как в средние века общество – на ведьм и злых духов; неудивительно, что все считают нас слегка спятившими.

«Гардероб! Принесите черную шляпу! Еще клея для накладных усов! Ладно, всем занять места! Мы начинаем через пять... четыре... три... две... и... поехали! Вы идете по тротуару, и вдруг к вам подползает голодающий ребенок, молящий о копеечке, чтобы купить хлеба... вы валите его на землю и тычете в глаз зонтиком! А теперь пинаете! Тычете... пинаете... тычете... пинаете... хорошо, вот он мертв, и вы идете дальше. Теперь вы останавливаетесь и заглядываете в вашу черную сумку с миллионами долларов, которые сделали, эксплуатируя трудолюбивый рабочий класс в своей железнодорожной компании, используя отлаженную жульническую систему... злобно хохочете... пропускаете кончики усов между пальцев и начинаете покручивать... хохочете, покручиваете... хохочете... покручиваете... хохочете и ПОКРУЧИВАЕТЕ... вот подходит другой голодный ребенок, и вы снова тычете и пинаете».

Это мое видение того, как происходили бы съемки немого фильма про республиканца-бизнесмена, снятого представителями прогрессивной общественности.

«Научите ребенка читать, и он сдаст тест по литературе». Джордж Буш-младший.

Оглядываясь, я ничего не могу поделать с легким чувством стыда за то, что оба раза упустил шанс, поставив галочку напротив Билла Клинтона. Не хочу показаться излишне осуждающим, но когда человек с одинаковой страстью любит лжесвидетельства и оральные ласки, ставить ему памятник в Национальной Аллее,по меньшей мере, странно. С другой стороны, можно дать ему фору за умение составлять правильные предложения.

Снова Буш: «Люди спрашивают, как они могут помочь в борьбе с терроризмом? Как они сумеют победить зло? Это можно сделать, если воспитывать ребенка; если пойти в больницу и сказать “я вас люблю”».

Э-э-э... а как на счет организации сбора металлолома?

Прошу понять меня правильно: дело не в том, что я не в состоянии взять в толк, каким образом сравнительно вменяемый человек может нести такую неслыханную галиматью время от времени. Я и сам, когда напиваюсь, порю нечто подобное от одного до семи раз в неделю. Но, опять же, я не президент. Мой идиотизм угрожает в худшем случае комнатным растениям, и риск того, что он приведет к исчезновению жизни на планете, варьируются от очень скромной цифры до нуля. А, главное, где бы я ни напортачил, я действовал в одиночку, тогда как за ошибками президента стоит целая толпа исследователей, советников, фактчекеров и им подобных. Резюме президентского спичрайтера представляло бы собой нечто престижное, будь главой государства носитель языка, как, например, Билл Клинтон; если, конечно, бредятина из серии «ворвитесь-в-дома-к-больным-и-скажите-как-их-любите» – это не просто шаг к написанию шуток для шедевров вроде «Звонок с урока: годы колледжа»²⁶.

Вместе с тем, когда спичрайтер Джорджа Буша Мэтью Скалли выдал зоозащитную книгу «Доминион» несколько лет назад, я был в восторге. И хотя вес с шлакобетонный блок и глубокая религиозность – это не совсем то, что я предпочитаю, «Доминион» остается моей самой любимой книгой о правах животных. Подход Скалли уникален: вместо того, чтобы впаривать людям радикальный, веганский лайфстайл, он методично демонстрирует, насколько этичное отношение к братьям меньшим сообразуется с консервативным мировоззрением. Меня поразила очевидность того, о чем пишет Скалли.

Вспоминаю одну дискуссию, частью которой стало обсуждение того, как бы нагнать побольше меньшинств под знамена зоозащиты. «Мы должны проникнуть в сообщества и объяснить им, что этичное отношение к животным традиционно для их культур», – изрек кто-то. Безусловно, идею хуже придумать было сложно аж по двум причинам: а) припираться в чужой монастырь с объяснениями его собственной культуры – это неимоверно заносчиво; б) даже проверять, не является ли традиционным хорошее отношение к животным в той или иной неформальной группе не было ни малейшего желания, поскольку деятель, высказавший это предложение, показался мне лицемерным. Мэтью Скалли, в свою очередь, предстает не радикалом-сводником, пытающимся манипулировать людьми, а партийным человеком консервативных взглядов с друзьями в самых высоких структурах, чьи взгляды, вероятно, со всей серьезностью воспримет целый сегмент потенциальной аудитории, которой не по душе грязный хиппи вроде Джона Роббинса.