Плотницкая готика - [86]

— Алло?.. Привет Бобби Джо, как там… эй так помедленней Бобби Джо, ты помедленней, зачем мне так поступать слушай. Так, этот старый сенатор он же всё отрицал нет? перед тем как его сбили? Ты же читал газеты нет Бобби Джо? и может я их все просто приберёг для себя? Ну зачем мне брать и стрелять в твоего папу из-за такой ерунды, почему он… Ну я бы на твоём месте не разбрасывался такими обвинениями прилюдно Бобби Джо, скажем может за этим стоят римокатолики потому что он там собирал принадлежащий им урожай душ ты так напросишься на иск откуда ты… нет я всё знаю про ваших местных присяжных но сейчас не тот… Нет так слушай сюда Бобби Джо, просто слушай сюда. Сейчас твой папа в порядке нет? словил одну в плечо я отправлял людей обратно в бой и с чем похуже. Так тот чёрный пацан которого арестовали говорит это сделал он? выдумал какую-то историю что кто-то дал ему сотню долларов и сказал будто он друг твоего папы и будто твой старый добрый папа хочет стать старым добрым мучеником ради крови церкви и всё такое? Теперь Бобби Джо вот что сделает твой папа и ты уж ему передай, слышишь? Этот старый добрый пацан он сядет на двадцать лет учти где это произошло и вот что сделает твой папа, он его простит, прямо как когда Эрл Фикерт напал на него с топором? Но и о помиловании просить не станет, оставит обвинения как есть только чтобы показать либеральной прессе что не делает исключений из-за цвета кожи. Не выдвинет обвинения тогда покажется будто он думает что на это способны всё чёрные а если белый стреляет в белого то попадает в тюрьму твой папа просто хочет чтобы к пацану отнеслись так же как ко всем, отсидит свои двадцать лет как миленький а твой папа будет за него молиться? Теперь тут ещё одно, знаешь что мне сюда звонила Билли? Билли Фикерт? решила я переехал на юг жить на Гаити потому что какой-то чек который она мне выписала обналичен в каком-то банке на Гаити и моя подпись на нём выглядит очень странно? Так, просто скажи ей что это правда, я переехал на юг жить на Гаити и долго с ней не увижусь потому что… ну а я так и сделаю Бобби Джо, посмотрим какой там созрел урожай душ я так и сделаю передай это папе теперь мне пора, уже подъехала машина мне надо идти, кто-то стучит…

Снаружи кто-то стоял и смотрел на чёрный поток дороги, смотрел туда, где не осталось проблесков краски, тех красных и ярко-жёлтых, нарушать неподвижный свет на реке внизу, и он зашёл в столовую стянуть пиджак со спинки стула, накрепко защёлкнуть чемодан и пройти через дверь с — необязательно было выходить, Эди… прикрывая за собой до щелчка замка, на внезапном холоде взяв её под руку там у почтового ящика, придержав для неё дверцу тёмного лимузина и устроившись рядом, когда тот почти бесшумно двинулся по дороге рассеивать мальчишек по обеим сторонам на берега из опавшей листвы, его рука лежала на спинке сиденья за ней, отвернувшейся от него в тонированное окно, когда он сказал — куча свободного времени… и потом, — знаешь что? придвинувшись, — меня всегда сводила с ума твоя шея

ВСЁ ЛОМАЕТСЯ И РВЁТСЯ ПОСЛЕСЛОВИЕ МАКСИМА НЕСТЕЛЕЕВА

На известном автопортрете Уильям Гэддис запечатлел себя в профиль, в строгом костюме с галстуком, без головы, зато с хайболом, где, очевидно, должен плескаться его любимый виски. Для полноты картины не хватает лишь сигареты, чтобы получилось как в романе: «Знаешь что самое худшее в твоём возрасте? Сигареты и виски? Они в сговоре, убивают кровообращение. Вот останешься без пары пальцев на ногах и сам поймешь о чём я».

Ещё, конечно, стоит добавить пишущую машинку, но тогда получился бы перебор с автобиографическими откровениями, а «покойник этого ужасно не любил», называя их «человеческими руинами» (human shambles) и стараясь максимально спрятаться за текстом, поскольку, как сам он вопрошал немногочисленных интервьюеров: «Зачем же тогда придумали печатную страницу?» Позже Гэддис любил цитировать своего единомышленника из XIX века Гюстава Флобера: «Художник должен суметь убедить потомков, что его никогда не существовало». В 1950-е годы это делало Уильяма Гэддиса полной противоположностью тогдашним модным и вездесущим писателям — Трумену Капоте и Норману Мейлеру.

Критик и прозаик Анатоль Броярд, рецензируя книгу Барта Бриттона «Автопортреты» (1976), где впервые был размещён рисунок Гэддиса, увидел в его «обезглавленности» намёк на то, что личная жизнь автора либо неприкосновенна, либо недоступна даже для него самого. Но, к сожалению для него и к счастью для нас, исследователи всё же отыскали доступ к его биографии, явив миру историю жизни обыкновенного гения.

Уильям Томас Гэддис родился в Нью-Йорке в 1922 году. Когда ему исполнилось три года, родители развелись, и с отцом он встретился, уже когда ему было за двадцать, и после этого практически с ним не виделся. Отца и сына звали одинаково, но прозаик ни до, ни после смерти Гэддиса-старшего (1965) не добавлял приставку «младший» к своей фамилии. Примечательно, что главного героя его второго романа зовут JR, что многие читатели восприняли за сокращенное написание английского слова «младший» (Jr, от