Плотницкая готика - [79]

— Потому что он не убийца! Потому что он, сколько всего ты не знаешь так же как не знаешь этого, как не знаешь ничего! Будто он большой герой из дивизии «Молния» который ищет войну где может победить ты ни разу не видел тот шрам, тот ужасный шрам ни разу не видел не знаешь, все твои красивые слова о правде и о том что произошло на самом деле ничего не значат потому что это сделал один из его же подчинённых вот в чём правда, вот что произошло на самом деле. Его фрэгнули.[130]Знаешь что это значит? фрэгнуть? Его командир расчёта которого он сдал за героин бросил ему гранату под кровать и пришлось придумывать историю, будто враг добрался до казарм для неженатых офицеров и обстрелял из миномётов и Чик его вытащил потому что это Чик, это Чик мне только что рассказал и всё твердил, всё твердил вот блин миссис Бут я думал вы знали. Я думал вы знали…

Он молча постоял, после чего сказал — Тогда получается это безумие да, просто безумие… Вернувшись к столешнице, расстелив сложенные в стопке газеты — безумие с одной стороны и…

— Эта фотография, её ты искал? Ну так смотри! Ищи-ищи да, смотри если ты это, с грабителем да потому что вот почему Чик думал будто я знала как всё случилось, тот девятнадцатилетний паренёк когда Пол его увидел вот о чём он, его командиру расчёта было девятнадцать и они всё замяли, он пустил слух что фрэгнул старика и это замяли, старика! Ему было двадцать два! Ищи-ищи да, смотри если этого ты…

— Нет, нет я просто, ты сказала про сумку с луком, я просто…

— На что тебе сумка с луком!

— Нет выпивка я, ты сказала… Но она шла на него и тянулась, вдруг схватилась за ручку холодильника, и он поймал её за локоть — что такое, что…

— Не знаю! Она высвободила руку — иногда я, может у меня высокое давление, пройди по улице какой от этого толк, выйди перед присяжными там у всех высокое давление какой от этого толк… Она потянулась мимо него в угол за бутылкой потому что ты не знаешь что произошло, тебя здесь не было ты здесь был только со своими нет-нет-нет и глупость покоряет невежество в вечер когда приходил Билли перед отъездом, с преподобным Уде и Господом в облаках и твоими португальцами отрубающими руки на канонерках в реке Нигер и пытался с ним поссориться?

— Ну вообще-то не, вообще-то Замбези, царства вдоль Замбези… Он смотрел, как она наливает унцию, две — хватит я, безо льда только каплю воды… с протянутой, раскрытой ладонью.

— Убийца без войны? что Клаузниц ошибался, война это не политика другими средствами а семья другими средствами? просто ищет войну где может победить?

— Ну по-моему, по-моему… его ладонь упала пустой, когда она подняла стакан и сделала добрый глоток — это был фон Клаузевиц и сказал он…

— Об этом я и говорю! Где он вообще наслушался про Клаузница, что такой стала наша семья, шустрила Пол, еврей Пол который об этом даже не знает, убийца Пол, всего лишь девятнадцатилетний паренёк? не мог его просто вырубить? А Пол сказал, едва прошептал сказал Билли, ты не понимаешь? Нас не учили драться, нас учили только убивать он, нас учили только убивать! и он, и руки у него тряслись, он не мог… как её, вновь поднимающие стакан, белизна горла ходила, пока она не опустила — и когда Билли всё не отставал насчёт того что едет сам, что едет в Африку что уговорил Адольфа послать его в Африку пока Пол и мистер Граймс и все остальные сидят тут и разжигают войну тыкал в него, тыкал в плечо пока Пол не схватил его и, и прижал, просто стоял и прижимал как ребёнка и кричал чёрт подери Билли послушай! Те же самые сукины дети сослали меня во Вьетнам!

— Нет так подожди, я не…

— Нет не буду ждать, нет… но сама ждала, переводя дыхание, уголки глаз прослезились от виски — потому что это Пол рассказал ему то что происходит на самом деле правда же, не всякое что рассказывал ты когда пытался сделать его каким-то апостолом не надо учить возмущаться нет, нет но дать через возмущения какую-то дурацкую и ненастоящую силу чтобы уничтожить Пола? чтобы внезапно на следующий же день сорваться в Африку только чтобы доказать что он, иначе он бы ни за что не…

— Да но, это же… и он нашёл на столе у телефона сигарету, которую сделал раньше и оставил, глядя, как она сидит на перевёрнутом стуле в куче опавшей листвы на террасе в последнем свете солнца, и поднимает взгляд, когда он вышел, теперь всё это как будто было давно из-за того, что уже произошло с того момента, прошёл мимо неё зажечь плиту, наклониться ненадолго над конфоркой, чтобы было время собраться с силами для — если хочешь так думать, создавать апостола, чем лучше его создаёшь… он выпрямился с удушенным клубом дыма, — тем лучше создаёшь апостата, я тебе скажу, это…

— Нет ты уже говорил, уже говорил, лежат в засаде готовые наброситься пока ты во второй половине жизни прибираешь бардак, наделанный в первой? Пока рассуждаешь как ужасно что из-за великих идей о прогрессе и цивилизации мы передали детям разрушенный мир а сам всё это время знал? О том что хотя бы не оставить всё хуже если не можешь оставить лучше, что ты единственный у кого ещё есть великие идеи а сам стоишь здесь просто, в этом доме на этой кухне куришь и кашляешь и болтаешь и позволяешь им поубивать друг друга ради того чего там даже и нет?