Плотницкая готика - [46]
— Ты читал чем всё кончается.
— Знаю я чем всё кончается. Не кончается а просто разваливается, концовка злая и пустопорожняя как и всё остальное ради этого ты и писал?
— Я тебе объяснил зачем писал, просто проклятые запоздалые мысли почему они тебя так смущают. Этот роман просто сноска, постскриптум, какие тут хэппи-энды когда я спутался с такими как ты и Клингер.
— Пять тысяч. Он бросил аннулированный паспорт в открытую картонную коробку, — они тебе пригодятся… и его ботинок ткнул мысок туфли, закинутой на колено, — видишь? Видишь где у тебя над лодыжкой не растут волосы? О чём я тебе и говорил, это над тобой работают в сговоре виски и сигареты это твоё кровообращение сдаёт, тогда-то пальцы и позеленеют. Либо кури сигареты либо пей виски это значит что ты так решил, ты этого хотел, но всё сразу знаешь что это такое Маккэндлесс? Это изъян характера, это показывает ничтожный характер ты в курсе? Говоришь о лоботомии, как ты там раньше заявлял с бутылкой мне что в лоб что по лбу[105] откуда ты это взял, это тоже сказал кто-то другой верно потому что себе ты сделал как раз лоботомию, цифры по раку лёгких прямо перед тобой как те факты что смотрят в лицо приматам обожравшимся книгой Бытия а ты отвечаешь что это просто статистическая параллель и закуриваешь ещё одну. Пять тысяч. Они тебе пригодятся хотя бы на больничные счета… и ботинок, вернувшись тревожить коробку, призвал его к стопке обрывков, снимков, однообразных ландшафтов, непостановочных проблесков впадин, выступов, — это он? Он поднял один, — участок Клингера? Все одинаковые.
— Если сам не знаешь что ищешь.
— Я-то знаю что ищу. Это где-то в твоём бардаке если ты, это он? Всё что у тебя было для Клингера ты продал, уже продал.
— Ладно, продал. Раз в этом случае ты уберёшься то продал.
— Я тебе не верю. Кому, кому ты продал. Не верю, МакКэндлесс. Он бросил смятые снимки, вытряхнутые из рваной половинки конверта, — что здесь лежало. Только лично адресату что здесь лежало… и он зарылся в коробку рукой, — где остальное. У тебя в этом бардаке могут быть секретные материалы ты в курсе? Ты мог уйти с какими-нибудь секретными материалами… он выпрямился с пустыми руками. — Они могут прибраться и за тебя, получить ордер и приехать с грузовиком могут вычистить всё, думаешь тут есть чему лыбиться? Давай-давай, налей ещё, хоть раз видел ФБР в бешенстве? Сломают твои шкафы поднимут полы думаешь не станут?
— А думаешь будут тратить время? думаешь хотя бы…
— Я тебе скажу кто будет тратить время. Я тебе скажу кто на это потратит больше времени чем тебе осталось в жизни Маккэндлесс. Тот кто думает что есть утечка и закручивает гайки, и не остановится пока её не найдёт. Где-то три-четыре агентства проверяют источники и никто не знает что ищут остальные. Не знают кто ещё ищет то что ищут они. Такие завистливые что и парой слов не обменяются. Не знают участвует ли другая сторона, даже не знают кто там есть на этой другой стороне и все до одного думают что к ним уже внедрились так что внедряются друг в друга. Так боятся что им подкидывают дезу что сами разбрасываются дезой, точно знают только одно когда кто-то говорит будто нашёл что искал а они нет, если другая сторона заявит что нашла и подгадит опровергнуть никак не выйдет. Сколько тебе заплатили. Твоя работа на Клингера, ты только что сказал что продал кому продал. Сколько тебе заплатили.
— Ты же вроде бы не поверил.
— Не поверил… Он встал неловко опустился на каблуки, пробрался короткими шагами мимо свертка палатки, наваленных журналов, обратно, просматривая ряды книг. — Может они завербовали Клингера. Может решили что мы его переманили так что уложили в той подворотне. Завербовали же они Сейко… он двигал книжки на полке, вглядываясь в стенку за ними. — Сейко привёл тебя, это ты знал… Он потянулся простучать стенку, отодвинул ещё несколько книг и снова простучал. — Не такой уж ты важный, ты в курсе? Просто кусочек в головоломке, маленький кусочек в большой головоломке… Он ковырял ногтем большого пальца краску на лепнине, — на сколько ты надеешься, десять?
— Если это не так уж важ…
— Десять тысяч долларов, ты слышал? Потому что мы не любим сюрпризов. Потому что Крукшенк думает что в твоей истории тридцатилетней давности про находку когда ты туда отправился впервые что-то есть, про ту находку к северу от Лимпопо когда тебе никто не поверил, когда…
— Тогда с чего ему верить теперь. Этот блёклый ублюдок с чего ему теперь верить мне больше чем я верю ему. Он там всё ещё пытается заново колонизировать весь континент? вернуть на сотню лет назад когда Европа нарезала его как пирог и каждый взял по куску?
— Я сказал наличными, Маккэндлесс. Десять тысяч наличными и верить вообще никому не надо, сидишь в своём бардаке и прикидываешься будто не знаешь что там творится? А ты взгляни, это кошмар, двадцать лет независимости и весь континент превратился в кошмар, они снесли всё что строилось сотню лет. Всё пошло вспять, больше миллиона убито собственными правительствами, остальные даже прокормиться не могут. Девяносто пять процентов стран кормили сами себя теперь все до единой импортируют, семьсот-восемьсот разных языков даже между собой договориться не могут, один на сотню беженец, с сонной болезнью, речной слепотой, голодом, безумием, куда ни глянь безумие, люди слетает с катушек так лучше? этого ты хочешь?
Прямо в центре небольшого города растет бесконечный Лес, на который никто не обращает внимания. В Лесу живет загадочная принцесса, которая не умеет читать и считать, но зато умеет быстро бегать, запасать грибы на зиму и останавливать время. Глубоко на дне Океана покоятся гигантские дома из стекла, но знает о них только один одаренный мальчик, навечно запертый в своей комнате честолюбивой матерью. В городском управлении коридоры длиннее любой улицы, и по ним идут занятые люди в костюмах, несущие с собой бессмысленные законы.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).