Плоть и кровь - [10]

Пятью минутами позже, когда в кабинет зашла Пибоди, Ева сидела за компьютером и просматривала поступившую информацию.

— Через час у меня заседание суда, — сказала она, решив обойтись без предисловий. — По делу Сальватори. Что вам о нем известно, Пибоди?

— Вито Сальватори обвиняется в совершении тройного убийства. Известно, что он занимался сбытом наркотиков, а все трое убитых также были наркодельцами. Прошлой зимой они были сожжены заживо в небольшом доме в Нижнем Ист-Сайде. Но перед этим у них были выколоты глаза и отрезаны языки. Расследование вели вы.

Пибоди изложила все эти факты, стоя навытяжку.

— Отлично, сержант. Вы читали мой рапорт об аресте?

— Да, лейтенант.

Ева кивнула. За окном с шумом промчался туристский автобус.

— Следовательно, вам известно, что при задержании Сальватори я сломала ему левую руку и выбила несколько зубов. Его адвокаты собираются обвинить меня в применении силы.

— Это им вряд ли удастся, мэм, поскольку он пытался поджечь здание, в котором вы находились. Так что если бы вы его не задержали, то вряд ли остались бы в живых.

— И все-таки процесс обещает быть малоприятным. Соберите, пожалуйста, все материалы по данному делу. Через полчаса я жду вас у восточного выхода.

— Но у меня уже есть задание на сегодняшний день, лейтенант. Детектив Кроуч велел мне заняться проверкой регистрации транспортных средств. — Пибоди едва заметно фыркнула, давая понять, что она думает о детективе Кроуче и его поручении.

— С Кроучем я разберусь. Майор Уитни удовлетворил мою просьбу, и вы поступаете в мое распоряжение. Так что забудьте о той чепухе, которой вам велели заниматься, — и вперед. Пора заняться делом.

— В ваше распоряжение, мэм? — радостно переспросила Пибоди.

— Вы что, за время моего отсутствия успели оглохнуть?

— Нет, но я просто…

— Или, может, вы неравнодушны к Кроучу?

— Шутите! Да он же… — Пибоди осеклась и не стала договаривать. — Он не в моем вкусе, лейтенант. Кроме того, после урока, который я получила, я зареклась давать волю чувствам на работе.

— Это правильно. Но вы не особенно угрызайтесь по этому поводу, Пибоди. Мне и самой Касто нравился. А вы в тот раз были на высоте.

— Благодарю вас, лейтенант, — сдержанно сказала Пибоди: рана была еще слишком свежа.

— Именно поэтому вы и переданы в мое подчинение. Хотите получить значок полицейского-детектива, сержант?

Для Пибоди это было чудом, даром небес, о котором она и мечтать не осмеливалась. Стараясь не показать своего волнения, она прикрыла на секунду глаза и ответила насколько возможно спокойно:

— Да, мэм. Хочу.

— Вот и хорошо. Но для этого вам придется попотеть. Итак, захватите все необходимые материалы, и приступим.

— Слушаюсь, лейтенант! — У двери Пибоди обернулась. — Огромное вам спасибо за все, что вы для меня сделали.

— Не за что. Вы все это заслужили. Но учтите: если вы не справитесь, я вас вышвырну, — усмехнулась Ева. — Как котенка.

Ева никогда не любила давать показания в суде: там приходилось сталкиваться с адвокатами-пройдохами, такими, например, как С. Т. Фицхью. Это был проныра из проныр, скользкий тип, готовый защищать кого угодно, при условии, конечно, что клиент кредитоспособен. Он помогал наркодельцам, убийцам и бандитам ускользать из цепких лап закона и преуспел в этом настолько, что мог позволить себе дорогие костюмы и кожаные туфли ручной работы, к которым питал слабость.

В суде он смотрелся великолепно: стройный, поджарый, широкоплечий, без единой морщинки — недаром трижды в неделю он посещал «Адонис», лучший в городе мужской косметический салон. Кожа у него была смуглая, цвета молочного шоколада, и ему удивительно шли светлые шелковые костюмы, которым он и отдавал предпочтение. А еще Фицхью обладал завораживающим голосом, глубоким баритоном, почти как у оперного певца.

Он был обходителен с журналистами, дружил с боссами преступного мира, имел свой собственный самолет.

Ева не могла отказать себе в маленькой слабости — относиться к нему с презрением.

— Я бы хотел восстановить картину происшедшего, лейтенант. — Фицхью изящным жестом сплел пальцы. — И хотел бы узнать, что побудило вас напасть на моего подзащитного в его же офисе.

Прокурор возразил против формулировки, и Фицхью изящно перефразировал:

— Насколько мне известно, той ночью, о которой идет речь, вы, лейтенант Даллас, нанесли моему подзащитному физические увечья.

Он оглянулся на Сальватори, который по случаю заседания суда облачился в скромный черный костюм. По совету адвоката он в течение последних трех месяцев не пользовался услугами косметологов и визажистов. В волосах его поблескивала седина, лицо выглядело утомленным, вся фигура будто обвисла. Он производил впечатление старого беззащитного человека.

Ева подумала, что присяжные наверняка будут сравнивать несчастного старика и молодую и энергичную женщину-полицейского, причем сравнение будет не в ее пользу.

— Мистер Сальватори оказал сопротивление при аресте и сделал попытку поджечь помещение. Его необходимо было удержать от этого.

— Удержать? — Фицхью медленно прошел мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных и, подойдя к Сальватори, положил руку ему на плечо. — И вы удерживали моего подзащитного таким образом, что у него оказалась сломана рука и выбиты зубы?