Плоть - [24]

– Да, мисс! – Прижимая руку ко рту, чтобы скрыть усмешку, горничная поспешила прочь из комнаты.

Беатрис задумалась над своим домашним нарядом. Старый шерстяной халат коричневого цвета для приема Ритчи определенно не годился, поэтому она решила, что пришло время достать синий, из последних покупок, совершенных ею до того, как их с братом финансовое состояние пошло крахом.

Если уж мужчина готов заплатить двадцать тысяч гиней за право пользоваться телом девушки в течение месяца, самое меньшее, что она может сделать в ответ, – это надеть для него свой самый красивый пеньюар.

Сидя на обтянутом дамасской тканью стуле с подлокотниками, Ритчи тем не менее никак не мог расслабиться. Стул этот был достаточно удобным и не похожим на своих обычно вычурных собратьев, которые в изобилии имеются в утренних гостиных дам, но бесконечное ожидание сводило его с ума.

«Что со мной такое творится? – недоумевал он. – Почему я веду себя точно охваченный страстью юнец, чьи мозги отказались работать, стоило ему впервые вдохнуть запах настоящей, из плоти и крови, женщины?»

Что такого было в Беатрис Уэверли, заставляющее его вести себя подобным образом? Несмотря на распутные фотографии, для которых она позировала, внутреннее чутье подсказывало ему, что эта девушка вовсе не относится к числу пресыщенных развратниц. Женщины, с которыми Ритчи обычно водил знакомство, были по большей части светскими красавицами с уродливыми мужьями; эти дамы охотно соглашались разделить с ним ложе – разумеется, тайно, – в надежде получить наслаждение и развеяться от скуки, повторяющейся в высшем обществе из сезона в сезон.

Но Беатрис Уэверли не была ни пресыщенной, ни скучающей, ни замужней, ни даже особенно замысловатой. Возможно, именно из-за этого его и влекло к ней с такой чудовищной силой. Она была наделена неким не поддающимся осмыслению качеством, которое проникало к нему в душу и порабощало мужской орган, но ему, хоть убей, никак не удавалось понять, что же это такое.

Что же касается простого наряда, который он выбрал для сегодняшней встречи вместо роскошного костюма джентльмена, то это, как полагал Ритчи, было сделано для того, чтобы показать ей, что сам он относит себя не к сливкам общества, но к разряду людей, которые добились успеха собственным трудом, как его отец.

Кроме того, в таком виде ему будет проще обвести вокруг пальца мягкотелого братца Беатрис. Ритчи не имел ничего против этого человека, но его сестра стоила двадцати таких, как он.

«Ах, какой же ты ловкач, приятель Ритчи, – мысленно сказал он себе, – особенно если балом правит твой фаллос».

Не находя себе места от беспокойства, он вскочил. Комната, в которую его проводила сообразительная на вид горничная, показалась ему довольно милой, хотя и немного блеклой и старомодной, чему виной, несомненно, была стесненность в средствах хозяев дома. Они просто не могли себе позволить обставить комнаты изыск анной мебелью и завести большой штат слуг. Расхаживая взад и вперед, Ритчи догадался, что это место является домашним оплотом Беатрис и что она проводит здесь большую часть времени. Он принялся рассматривать книжные полки, отмечая, что они покрыты меньшим слоем пыли, чем вся прочая мебель. Эклектичная подборка книг удивила и очень порадовала Ритчи. Здесь были труды по истории, произведения классической литературы, трактаты мистера Дарвина и других ученых – и все это бок о бок с сентиментальными романами, написанными как возвышенным, так и приземленным стилем. Что самое примечательное, на полках имелись и литературные журналы, довольно потрепанные на вид. У Ритчи сложилось впечатление, что Беатрис интересуется целым рядом тем, начиная от искусства и заканчивая наукой. В ней чувствовался острый, пытливый ум.

Каминная полка была сплошь уставлена фотографиями.

Испытывая чувство вины, Ритчи стал всматриваться в снимки в поисках спокойной и милой девушки, которой Беатрис некогда являлась – до того, как согласилась позировать для порнографических картинок. Он почти неохотно переводил взгляд с одной рамки на другую. Сердце его при этом неистово колотилось в груди.

Даже в самых скованных, формальных позах Беатрис источала ту же искрящуюся чувственность, что позднее проявится в ее эротических снимках. Сидя на диване рядом с братом и пожилой четой – вероятно, их ныне покойными родителями, – Беатрис наполняла композицию жизнью и светом. Ритчи казалось, что, даже когда лицо ее совершенно бесстрастно, оно все равно каким-то непостижимым образом улыбается.

Он переходил от одной фотографии к другой, с жадностью поглощая каждое ее изображение. Вот Беатрис в деревенском садике, облаченная в белое платье и с распущенными волосами – само воплощение невинности. А вот она, отважная девушка, предстает в причудливом платье, похожем на мужские бриджи, выставляющем на всеобщее обозрение ее узкие бедра.

А вот… о, на этом снимке, который, похоже, был сделан во время помолвки, Беатрис запечатлена с другим мужчиной. Этот счастливчик не скрывает своей радости, широко улыбаясь, а сама Беатрис предстает просто поэмой, воспевающей красоту.