Плоский мир: краткая история ХХI века - [192]

Аналитики обычно оценивают состояние общества по классическим показателям экономической и социологической статистики: например, по пропорции дефицита бюджета к ВВП, уровню безработицы, грамотности взрослого женского населения. Безусловно, такая статистика важна и показательна. Но есть и другой статистический показатель, гораздо хуже поддающийся измерению, но, на мой взгляд, гораздо более важный и показательный. Это соотношение мечтаний и воспоминаний — чего больше в вашей стране, того или другого?

Под мечтами в данном случае я подразумеваю их положительную, жизнеутверждающую разновидность. Майкл Хаммер, консультант в области организации бизнеса, однажды заметил: «Одна из вещей, по которой я могу определить, что для компании настали тяжелые времена, это постоянные упоминания о том, какой замечательной она была в прошлом. Тоже и со странами. Да, вам не хочется отказываться: от сложившегося образа. Я рад, что в XIV веке вы были на вершине процветания, но тогда — это тогда, а сейчас — это сейчас. Когда воспоминания начинают преобладать над мечтами, конец не за горами. Поэтому отличительная черта по–настоящему процветающей компании — ее готовность отказаться от того, что когда–то сделало ее успешной, и начать с чистого листа».

В обществах, где чаша воспоминаний перевешивает чащу мечтаний, слишком многие люди тратят слишком много времени на то, чтобы оглядываться назад. Свое достоинство, самоутверждение, ценность в собственных глазах они добывают не в трудах и заботах сегодняшнего дня, а в пережевывании дня вчерашнего. И даже это «вчера» обычно является не столько их подлинным прошлым, сколько воображаемым приукрашиваемым. Собственно, на это они и расходуют свое воображение, расцвечивая былое во все более яркие цвета, делая все более нереалистичным его образ, чтобы и дальше перебирать его по кругу как четки, — вместо того чтобы рисовать в воображении лучшее будущее и руководствоваться им в своих действиях. Когда другие страны идут по такому пути, это по–настоящему опасно; но если Америка утратит свои ориентиры и двинется вслед за ними, это обернется катастрофой. Лучше всего эту мысль выразил мой друг Дэвид Рот–копф, бывший чиновник Министерства торговли, а сегодня сотрудник Фонда Карнеги за международный мир: «Мы должны думать не о том, что изменилось, а о том, что осталось без изменений. Только осознав это последнее, мы сможем направить усилия на решение действительно принципиальных задач, среди которых — создание эффективного многостороннего механизма, препятствующего распространению оружия массового уничтожения; превращение неимущего сословия нашей планеты в заинтересованных участников глобализации; продвижение необходимых реформ в арабском мире; переориентация глобального лидерства США на завоевание поддержки мирового сообщества за счет роста числа людей, которые принимают для себя наши ценности. Мы должны помнить, что именно эти ценности являются настоящим источником нашей безопасности и нашей силы. И нам необходимо признать, что противники никогда не смогут нас одолеть. К нашему поражению способны привести только мы сами — если перестанем поверять свои действия сводом правил, которому следовали долгие, долгие годы».

История, уверен, не оставит сомнений в том, что президент Буш без зазрения совести использовал эмоции, вызванные у людей 11 сентября, в политических целях. Только использовав трагедию 11 сентября, он сумел протащить право–республиканскую внутриполитическую программу по налогообложению, охране окружающей среды и социальному Обеспечению — программу, на реализацию которой не получал мандата от избирателей, — из мира 10 сентября в мир 12 сентября. Этим господин Буш не только расколол нацию надвое и вбил клин между Америкой и остальным миром, он выбил клин между Америкой и ее собственной историей и индивидуальностью. Его правление превратило наши Соединенные Штаты в «Соединенные Штаты Контртерроризма». Именно здесь, на мой взгляд, кроется причина того, что президента Буша так агрессивно не любят во многих странах. Люди чувствуют, что он отнял у них нечто важное — Америку, которая поставляла им надежду, а не страх.

Американский президент обязан сделать так, чтобы 11 сентября заняло свое обычное место в календаре между 10 и 12 сентября. Мы не можем позволить этой дате диктовать нам границы. Потому что, в конце концов, 11 сентября — это их день.

Наш день — 4 июля. Наш день — 9 ноября.

Помимо совершенствования нашего собственного воображения, что еще мы как американцы и как граждане мира, можем сделать, чтобы другие люди последовали нашему примеру? Это вопрос, к которому нужно подходить, максимально трезво оценивая свои силы. Что приводит одного человека к радости разрушения, а другого — к радости созидания, что заставляет одного рисовать в своем воображении 9 ноября, а другого — 11 сентября, есть, без сомнения, одна из главных загадок современности. Мало того, несмотря на то, что в массе мы приблизительно представляем, как поощрять более позитивное воображение в своих детях и, возможно в своих согражданах, но было бы весьма самонадеянно думать, что мы можем справиться с этим в отношении остальных, особенно если это люди другой культуры, говорящие на другом языке и живущие на другой стороне планеты. Однако события 11 сентября, выравнивание мира и не теряющая своей актуальности угроза глобального терроризма ставят нас перед тем фактом, что, отказавшись думать об этой проблеме, мы впадаем в противоположную, не менее опасную самонадеянность. Поэтому я настаиваю на необходимости подобной работы, но при этом ясно сознаю ограниченность знаний и усилий любого постороннего.