Плоский мир: краткая история ХХI века - [181]

Я спросил старшего вице–президента «Делл» по глобальным закупкам Гленда Ниланда, что произойдет, если какой–либо азиатский член крупной снабженческой цепи решит начать войну с соседом и тем самым разрушит эту цепь. «Вам придется заплатить за это по самой высокой цене, — ответил Ниланд. — Это не только поставит вас на колени в настоящем, это будет отзываться еще очень долгое время. Потому что вы утратите всякое доверие, если продемонстрируете, что готовы окунуться в водоворот политической нестабильности. А Китай только–только начал завоевывать доверие в бизнес–сообществе и доказывать свою готовность создавать благоприятные условия для экономического процветания». Ниланд сказал, что поставщики периодически спрашивают, не боится ли он за Тайвань и Китай, которые в последние полвека неоднократно пытались развязать между собой войну. Он стандартно отвечает, что не может представить их «решившимися на что–то более серьезное, чем поигрывание мускулами перед лицом оппонента». Ниланд сообщил, что на встречах и переговорах с компаниями и чиновниками стран–участниц сети «Делл», особенно с китайцами, он заметил, «как хорошо они понимают свои перспективы и с какой жадностью набрасываются на возможность поучаствовать в тех процессах, в которых уже давно участвуют другие азиатские страны. Они знают, что на

конце радуги их ждет большой денежный горшок, и им не терпится его заполучить. В этом году мы потратим 35 млрд долларов на производство компьютерных деталей, и 30% от этой суммы уйдет в Китай».

Если проследить эволюцию каналов поставок, добавил Ниланд, вы заметите, к какому процветанию и стабильности они сперва привели Японию, затем Корею и Тайвань, а сейчас — Малайзию, Сингапур, Филиппины, Таиланд и Индонезию. Включившись в международную сеть, «страны чувствуют себя частью чего–то большего, чем их собственный бизнес», — сказал он. Однажды вечером в Токио Осаму Ватана–бе, руководитель Японской организации внешней торговли, объяснял мне, почему японские компании перебрасывают огромные объемы низко–и среднеквалифицированной технической и подготовительной работы в Китай, занимаясь там общим производством, а затем возвращая продукцию в Японию для окончательной сборки. Это происходит, несмотря на унаследованное от прошлых поколений недоверие между странами, особенно обострившееся в связи с японской оккупацией Китая в прошлом веке. Исторически, объяснил он, сильная Япония и сильный Китай всегда уживались с трудом. Но только не в настоящем, по крайней мере — не в данный момент. «Почему?» — спросил я. «Причина, по которой сильный Китай и сильная Япония могут существовать одновременно, — ответил он, — это сети поставок. Иными словами, потому что это обоюдовыгодно».

Понятно, что Ирак, Сирия, Южный Ливан, Северная Корея, Пакистан, Афганистан, Ирак, не входящие ни в одну из крупных международных сетей каналов снабжения, остаются горячими точками, которые могут взорваться в любой момент и либо замедлить процесс выравнивания, либо вовсе повернуть его вспять. Как свидетельствует история моего ноутбука, самым важным испытательным полигоном для дел–яовской теории являются взаимоотношения между Китаем и Тайванем — обе страны глубоко вовлечены в работу нескольких важнейших мировых бизнес–каналов в области производства компьютеров, бытовой электроники и, все чаще, программного обеспечения. Подавляющее большинство компонентов для любого известного компьютерного бренда изготавливается в прибрежном Китае, на Тайване и в Восточной Азии. Кроме того, инвестиции Тайваня в Китай на сегодняшний день составляют больше 100 млрд долларов, а тайваньские эксперты работают управляющими во многих передовых компаниях китайского высокотехнологического сектора.

На этом фоне совсем не странно выглядит заголовок статьи, опубликованной в «Интернэшнл геральд трибюн» (29 сентября 2000 года) Крейгом Эддисоном, бывшим редактором журнала «Электроник Бизнес Эйша»: ««Силиконовый щит» на страже Тайваня». Автор утверждал, что «продукты на основе кремния, например, компьютеры и сетевые системы, в США, Японии и других развитых государствах образуют фундамент цифровой экономики. За прошедшие десять лет Тайвань вышел на третье место после США и Японии по производству аппаратных компьютерных составляющих. В случае военной агрессии Китая против Тайваня мир лишился бы значительной доли поставок этого типа продукции… Такое развитие событий привело бы к падению курсовой стоимости технологических компаний США, Японии и Европы на триллионы долларов». Даже если лидеры Китая — как, например, бывший президент Цзян Цзэминь, когда–то занимавший пост министра электронной промышленности, — забудут о том, насколько Китай и Тайвань интегрированы в глобальную систему компьютерного производства, их дети быстро об этом напомнят. Собственный сын Цзян Цзэминя, Цзян Мяньхэй, писал Эддисон, «участвует в шанхайском предприятии по выращиванию кремниевых пластин совместно с Уинстоном Ванном (Уэнгом) из тайваньской «Грэйс труп»». И дело не только в Тайване. Сотни крупных американских технических компаний сегодня имеют в Китае собственные НИОКР–подразделе–ния — война, которая разорвет эти связи, не только заставит компании перевести свои заводы в другое место, она приведет к внушительному сокращению инвестиций в китайские исследования и разработки, на которые Пекин возлагает большие надежды как на двигатель китайского прогресса. Подобная война, в зависимости от ее причины, может спровоцировать со стороны Америки всеобщий бойкот китайских товаров — если Китай уничтожит тайваньскую демократию, — что приведет уже к серьезному экономическому кризису внутри самого Китая.