— Гав! — пролаял я и повилял хвостом. Точнее… Понятия не имею, что у меня вместо хвоста, но помахал именно этим. — Тогда сам разбирайся со своими проблемами, а я буду приносить мячик и радостно облизывать твой монитор.
— Гадость какая.
— Самому противно, — сказал я. — Но в остальном — я за собачью жизнь. Никакой работы. Никаких забот. А один вид пищащей уточки приводит в экстаз.
— Тебе не нравится работа? Организуй профсоюз.
— Сам с собой? — я задумался. — А почему нет. Первым нашим требованием будет: говори, что тебе надо, сразу, а не требуй идти в Кабинет.
— Тогда ты будешь отвечать, что это неважно, и тебе необязательно вставать ради глупостей.
— Действительно. И почему я раньше так не делал.
— Ты лучше посмотри, что на радаре, — сказал Ори.
Я подошёл к одному из немногих работающих мониторов.
— О, отлично. Мы нашли космический вакуум. Вчера мы тоже нашли космический вакуум. И позавчера. Обожаю космический вакуум.
— Там планета.
Действительно. Половину изображения на радаре захватил какой-то объект.
— И что? Это космос. Тут иногда встречаются планеты.
— Она обитаемая.
— Прекрасно. Тогда стандартная схема. Ты притворишься кучей психов-социофобов, которые не выходят из корабля, а я занимаюсь рутиной, связанной с общением, — радостно сказал я.
Одна проблема. Ори не притворялся психом-социофобом, а был им. При любых контактах с цивилизацией у нас с ним возникали поистине философские споры.
— На планете вряд ли есть что-то полезное. Это же не Станция. Зачем тебе туда?
Я ответил.
Ори удивился.
— Что значит, ты хочешь завести собаку? Зачем она тебе?
— У тебя же есть собака.
— Да. И это ты. Зачем собаке собака? — спросил Ори. — Тебе же не нужна собака для тех целей, для которых одни собаки используют других собак.
— Хорошо. Тогда я хочу кота.
— Чего?
— Просто ты столько раз сказал слово «собака», что мне оно надоело. Да и выгуливать её негде.
— А кота есть где?
— Он сам найдет «где».
— А убирать…? Ладно. Не важно. Я не хочу, чтобы какое-то существо ползало тут и царапало стены.
— Тогда их буду царапать я. А ещё грызть проводку. И выть.
— Хорошо-хорошо, — капитулировал Ори. — Я подумаю. Присмотрим тебе что-нибудь безобидное на Станции. Только не надо крайностей.
— Если у тебя всё, то я пойду к себе в конуру. С этой планетой, думаю, ты разберёшься. Облети её. Или просто не обращай внимания.
— Подожди. У меня на нижней палубе системы наблюдения отключились. Может, сходишь и проверишь? — скромно спросил Ори.
— У тебя постоянно что-нибудь накрывается. Если я буду бегать к каждой перегоревшей лампочке, то разовью такую скорость, что ты взорвёшься изнутри.
— А вдруг там пожар?
— Какой ужас! Мы все сгорим! — заорал я. — В космосе! Где нет воздуха! Премию Дарвина нам!
— Просто проверь. Мне не нравится, что отключилась вся палуба.
— Если там пожар, просто разгерметизировал бы отсек, — пробурчал я, покидая кабинет. — Что за параноик. Нам вообще не нужен воздух.
— Я его держу, чтоб системы жизнеобеспечения от простоя не сломались, — сказал Ори.
Опять шахта лифта, скрытая мраком экономии энергии. Опять вертикально хромающий я. Нижняя палуба была ещё прекраснее. Складывалось ощущение, что из-за угла на меня в любой момент может выпрыгнуть космический зомби. Ну, такой разлагающийся, рычащий, в порванном скафандре, с непонятно как сохранившейся пушкой. Кажется, я придумал новый сюжет для хоррора.
И тут хоррор сам нашёл меня. Предполагалось сделать скучный обход, ничего не обнаружить и в очередной раз поставить Ори диагноз. Я открыл дверь серверной и тут же вцепился когтями в пол, чтоб радостно не полететь вместе с внезапно ускорившимся потоком воздуха. В стене напротив меня зияла прогрызенная дыра в бескрайнюю вселенную. Виновники события, похоже, не обратили на лёгкий ветерок никакого внимания, продолжая своё необычайно увлекательное действо.
— Ори, кажется, у тебя завелись паразиты, — подвёл итог я.
— Где?! Какие?! Не называй меня так!
Последняя фраза была сказана, скорее, по инерции.
— В Серверной Три. Понятия не имею. В моей базе нет описания подобного вида. Если он ещё не открыт, сомневаюсь, что я придумаю приличное название. Поэтому срочно ищи учёного, который согласится увековечить своё имя. Сварович, например, подойдёт. «Паразиты Сваровича». Хорошо звучит. Не знаешь, этот индюк ещё жив?
— Да… тебя! Ты… можешь быть серьёзнее? — сказал Ори, заменяя многозначительные слова многозначительными паузами.
— Я серьёзен. Эти мелкие неизвестно кто выглядят не очень презентабельно. Ты же не хочешь, чтобы их назвали «Паразиты Ори»? А Сварович сильно подслеповат и немного подтуповат. Или наоборот. Главное, мы сможем втюхать ему «открытие» за приличные деньги.
Ори задумался. Точнее, сделал паузу перед репликой.
— А ты сможешь достать одного из этих Паразитов в перспективе Сваровича?
— Ещё не знаю, — сказал я, оглядывая по-настоящему масштабное зрелище. К такому даже хлеб не нужен. — Вряд ли они отнесутся с пониманием к вмешательству в их личные дела.
— Почему?
— Сложно сформулировать. Их, кажется, много. И они, кажется, обедают.
— Как обедают? Чем?
— Знаешь, мне было бы обидно, если бы кто-то, похожий на меня, прервал мой обед. Я, конечно, не ем. Но в принципе представляю это чувство.
