Плоды страсти - [21]

И когда я засыпал на кровати Терезы, мне, не знаю почему, упрямо лез в голову последний отрывок из книги «Женщина – хранительница семейного очага. Практические советы для вступающих в брак», на сей раз касающийся ухода за волосами: «Частая стрижка волос вместо укрепления волосяного покрова отрицательно сказывается на его густоте. Возможно, что именно она является главной причиной облысения у представителей мужского пола». (Мамаша подчеркнула «у представителей мужского пола» и поставила рядом «где» с вопросительным знаком.) Погружаясь в сон, я видел перед собой Мари-Кольбера с такой длинной и густой шевелюрой, что Тереза легко плела из нее косички, как у певцов рэгги, укладывая их в красно-золотисто-зеленую шапочку растафари.

2

– Я могу лечь на свою кровать?

Кто-то задавал мне этот вопрос из глубины моего сна.

– Бенжамен, я могу лечь на свою кровать?

Кто-то с очень знакомым голосом.

– Проснись, Бенжамен, мне надо спать. Давай!

Кто-то, не церемонясь, тряс меня за плечи.

Когда я открыл глаза, передо мной стояла Тереза. Когда я открыл рот, заговорила она.

– Нет, это не сон, я вернулась. Прощай, замужество. Давай, верни мне мою кровать, я хочу спать.

Пятясь, я направился к двери. Скользнув под одеяло, Тереза повернулась лицом к стене:

– Поговорим об этом позже.

***

Кроме Терезы, в нашей скобяной лавке была лишь Жюли. Лауна отправилась на три дня на дежурство в больницу. Клара пошла подменить Жервезу в «Плоды страсти», а остальные разбрелись по своим делам. Жюли сидела в столовой за большим обеденным столом и раскладывала документы из досье Роберваля.

– Ни о чем не спрашивай меня, Бенжамен, я знаю не больше твоего. Она пришла минуту назад и прошла в спальню, не сказав ни слова. Хочешь кофе?

– И покрепче.

(В субботу вышла замуж, в понедельник утром вернулась в отчий дом.)

– Который час?

– Половина десятого.

(…вернулась в понедельник утром в девять тридцать.)

Жюли дала пенке подняться два раза к краю джезвы, в которой готовился мой кофе по-турецки.

– И обещай мне не разыгрывать из себя брата-мстителя, пока не изучишь досконально все дело.

***

Легко сказать – изучить дело! Тереза продрыхла весь день. С наступлением вечера, когда наша скобяная лавка стала наполняться народом, был отдан приказ ходить по дому на цыпочках и затыкать рот мелюзге, если та начнет орать. Когда, около девяти часов (21 часа), Тереза наконец-то пробудилась ото сна, на плите ее ждал теплый ужин, к которому она даже не притронулась. Встав с постели, она прошла через весь дом, глядя прямо перед собой. И лишь обронила на прощанье:

– Я схожу погасить Йеманжи и заберу кое-что из вещей.

Даже Жереми не задавал вопросов.

И она вышла из дома.

Ладно.

Я спросил:

– Ты идешь, Джулиус?

Пес Джулиус всегда готов идти со мной.

Тем более что наступало время добавить кое-что к памятнику, который он возводил во славу Мартена Лежоли.

Итак, идем на улицу.

«Я схожу погасить Йеманжи». На закодированном языке это означало: брачная ночь состоялась. Ergo[22]: потеря дара ясновидения. Йеманжи больше не понадобится. Чешский автоприцеп закрывается, понятно. Но что же произошло? И так быстро? А Мари-Кольбер тоже вернулся в Париж? Что-то подсказывало мне не пытаться искать ответы на эти вопросы до тех пор, пока я не услышу объяснений Терезы. Я и так слишком часто проявлял инициативу в этом деле, и все без толку. Но подумать только, вот так Цюрих… Неужели этому городу хватило всего одного дня, чтобы разбить пару новобрачных? И какую пару!

Стоял один из тех жарких душных вечеров, когда, распахнув свои окна, Бельвиль выплескивал наружу все, что обсуждалось в стенах его домов. Стоило мне немного прислушаться, и я мог следить за нитью всех разговоров, что велись в домах, находящихся в границах улиц Сен-Мор, Бельвиль, Пиренеи и Менильмонтан. Очень скоро эти голоса будут муссировать лишь одну-единственную тему, и мне казалось, что я уже слышу, как судачит о моей сестренке весь район. «Тереза йерджа! Тереза вернулась!», «Уахед барка, всего лишь один день побыла замужем!», «Даже ее мать подольше оставалась замужем!», «Уахед барка иаум, представляешь!», «Да ни за что на свете я не поверил бы в это!», «По тьян хуан! Невиданное дело!».

Так, по привычке торопя события, я рисовал себе картину будущего, скользя рассеянным взглядом по Джулиусу, который, присев, начал тужиться. Джулиус тужился…

Вам знаком странный взгляд у собаки, которая тужится? Она целиком поглощена своим делом. Она хотела бы забиться куда-нибудь, где ее никто не увидел бы, она хотела бы просто глазеть по сторонам, но дело – прежде всего, дело, требующее от нее всей собранности и полной концентрации внимания. Необходимо добиться маятникового равновесия своей задней части, точно рассчитать вертикаль, чтобы не завалиться вперед и в то же время не свалиться на задницу. Короче говоря, нужно одновременно учитывать целую кучу разных параметров. Ты хотел бы сделать все быстро и незаметно, но событие требует не спешки, а прилежания. Твой лоб морщится, брови, изгибаясь, ползут вверх. Если и существует обстоятельство в жизни собаки, когда она, кажется, думает, как человек, то это происходит именно в тот момент, когда она погружается в состояние интроспекции перед тем, как отправить естественные надобности. Тогда и только тогда взгляд собаки становится похожим на взгляд человека. Ее мордашка выглядит даже более возвышенной по сравнению с человеческой физиономией, если судить по удручающе простому взгляду Мартена Лежоли, который из-за Джулиуса смотрел на меня с плаката. Джулиус внизу, Мартен Лежоли вверху. Сложный мыслительный процесс внизу, идефикс вверху. Плодовитое сплетение всех потребностей внизу, монолитная одержимость вверху, все противоречия человеческой натуры – в глазах пса Джулиуса, один лишь легко читаемый интерес – во взгляде кандидата в депутаты Мартена Лежоли. Мыслитель внизу, хищник вверху. И меня обуял страх. Нет, я не испугался ни собаки, ни человека. Просто я опять интуитивно почувствовал опасность. Опять, в который раз, туча с дерьмом начала сгущаться над моей головой. И меня пронзило острое желание бежать, бежать куда глаза глядят, только подальше отсюда. Однако у меня все же есть чувство солидарности – настоящий хозяин не бросает своего пса, находящегося в столь деликатном положении.