Плейлист смерти - [2]

Вспомнив выражение его лица, я рассмеялся, и смех снял «заклятие». Я снова мог двигаться, хотя мне уже больше не хотелось этого. Если я двигался, значит, я проснулся, а раз проснулся, значит, Хейден действительно мертв, а я еще не был готов окончательно признать это. Мой смех был не к месту, но искренен, что опять же заставляло меня чувствовать себя виноватым, и это никуда не годилось. По правде говоря, я не понимал, какие эмоции должен испытывать. Скорбь? Конечно. Отчаяние? Определенно.

О чем ты только думал, Хейден?

– Что? – Мама приоткрыла дверь на щелочку и уставилась на меня. Ее вьющиеся темные волосы были заплетены в косу, а вместо формы медсестры она надела платье. – Ты меня о чем-то спросил, Сэм?

– Нет, разговариваю сам с собой. – Я не сразу осознал, что произнес это вслух.

Она приоткрыла дверь шире.

– Все еще в кровати? Надо пошевеливаться. Сам знаешь, я не смогу остаться до конца, иначе опоздаю на работу. – Она пару раз хрустнула пальцами. Да, участливой и приятной особой ее не назовешь.

– Выйди и дай мне одеться. – Получилось резче, чем я намеревался, но она, должно быть, все поняла, потому что прикрыла дверь молча, но сначала повесила на нее одежду. Костюм, что я надевал прошлым летом на свадьбу кузена, был выглажен.

Я почувствовал себя еще большим засранцем, чем обычно.

Поднявшись с кровати, я повернулся к компьютеру и запустил плейлист, который был на флешке Хейдена. Он оставил ее мне, зная, что я найду ее и, возможно, даже его – я всегда первым извинялся после наших с ним ссор. Я не умел долго сердиться. И он предположил, что я вскорости объявлюсь у него, хотя мы так плохо расстались.

Я безостановочно слушал этот плейлист два последних дня, пытаясь понять, что имел в виду Хейден. Слушай, и ты все поймешь. Что я должен был понять? Он покончил с собой и оставил меня совершенно одного, оставил, чтобы я его нашел. И я не сомневался, что это моя вина, хотя понятия не имел, в чем именно она состоит. Но я слушал и слушал, выискивая песню, которая подтвердила бы мою догадку, песню, которая во всем обвинит меня. Но пока ничего такого не обнаружил.

А нашел вместо этого странную подборку самой разнообразной музыки, как новой, так и более старой. Некоторые песни я знал, другие нет, и, учитывая, что наш с Хейденом музыкальный вкус формировался в одном русле – или, по крайней мере, я так думал, – меня это порядком удивило. Придется слушать и дальше – надо же узнать, что он имел в виду, хотя я не был уверен, есть ли в этом какой-то смысл.

Я просмотрел список, пытаясь найти что-то уместное для похорон. Многие из песен были достаточно депрессивны, и остановиться на чем-то одном было трудно. Начал я с песни, напомнившей мне о том времени, когда я впервые надел костюм, в который мне предстояло облачиться и сейчас. Он был серым, слегка поблескивающим, я тогда собирался дополнить его галстуком-бабочкой. Мои двоюродные братья и сестры, консервативные учащиеся частных школ, всегда считали меня немного чудаковатым, так почему бы не предоставить им доказательство этого? Мама же держалась молодцом, говорила, что счастлива, раз у меня есть собственный стиль в одежде, особое к ней отношение. Она сама была небезразлична к своим нарядам, и когда они с моим отцом еще были вместе, старалась выделиться из общей массы. Теперь же она редко вылезала из медицинских костюмов, которые носила на работе. Рейчел, моя старшая сестра, была не столь впечатлена моим видом и на разные лады обзывала меня всяческими обидными словами, пока мама не отправила ее наверх сменить платье, в котором она хотела пойти – оно, если честно, было довольно паршивым и мало подходило для свадьбы.

Хейден появился, когда я одевался, желая выяснить, не хочу ли я прошвырнуться с ним до молла. А под моллом он обычно имел в виду тот единственный магазин, куда мы с ним ходили. «Интергалактическая торговая компания». Остальные ребята из нашей школы большей частью тусовались на другом конце городка поблизости от магазина спортивных товаров. А мы бывали там редко. Я совсем забыл рассказать ему о свадьбе.

– Ничего себе костюмчик, – по обыкновению спокойно сказал он, и я не смог разобрать, говорит он серьезно или полон сарказма. Хейдена всегда было трудно понять. Не то что меня: я-то был болтуном и всезнайкой.

– Без разницы. Тебя небось и мертвого не заставишь надеть костюм. – Я поморщился, припомнив свои слова, но даже тогда я знал, что это не вполне правда. Хейден делал то, что велели родители. Ему это было не по нраву, но так оно было лучше, чем идти им наперекор.

Он пожал плечами:

– Бабочка – хороший штрих. Но она прикольней смотрелась бы на майке. Взгляни. – Он взял рубашку с изображением группы Radiohead с моей кровати – ту, что сам подарил мне после их концерта. По ней шла надпись: «КАК ОНО КОНЧАЕТСЯ, КАК ОНО НАЧИНАЕТСЯ».

Я закатил глаза:

– Это обязательно должна быть Radiohead?

– А что с ними не так? – выпалил он, зная мой ответ наперед. Мы спорили об этом не меньше миллиона раз.

– Некоторые из их вещей очень даже ничего, – сказал я. – Но чем они отличаются от Coldplay? Такие же белые английские чуваки, учившиеся в престижных университетах и, вероятно, слишком толковые для окружающих. Девчонки считают, будто Крис Мартин чертовски сексуален, а у Тома Йорка нестандартная внешность, и вот Coldplay продает мириады альбомов, а Radiohead тем временем пытается достучаться до умников вроде нас с тобой.