Плеть о двух концах - [7]

Они помолчали.

— Скажи по совести, Павел, к декабрю сумеешь за­кончить трассу? — спросил Каллистов тихо.

Павел Сергеевич покачал головой:

— Невозможно.

Каллистов хитро прищурился, цокнул языком:

— Э, брат, хитер! Смикитил: раз Каллистов зашива­ется с комбинатом, так и трасса не к спеху. Когда уволят, приходи, возьму к себе в замы...

Он затрясся всем телом — казалось, что и глаза сами по себе тоже запрыгали от хохота.

Павел Сергеевич поправил двумя пальцами пенсне, сказал, стараясь выдержать шутливый тон:

— Я предлагаю другой вариант: раз нет трассы, нет газа, так и комбинат не к спеху.

Каллистов подумал, как бы оценивая идею, и горест­но вздохнул:

— Худо, брат, худо. Мы теперь с тобой как два кролика, вздернутые на одной удавке через прясло. М-да... — Он крепко почесал затылок. — А сколько ки­лометров осталось?

— Семьдесят два — сварить и уложить. Траншея, можно сказать, готова. Но, Федор Захарович, это же черт знает что! Договаривались к марту, в апреле пробный пуск, в мае — сдача в эксплуатацию. Так все и планировали, а теперь хоть кверху ногами становись. Чем варить? И кем варить? Чем грузить? На чем возить? Ни людей, ни машин, ни оборудования. К чертовой ма­тери! Завтра пойду в обком к первому секретарю. Что хотите, скажу, делайте, хоть снимайте, хоть судите, а срок невыполнимый.

— Не пойдешь, — холодно глядя на него, сказал Каллистов.

— Пойду! Почему ты думаешь, не пойду?

— Потому что ты не такой дурак, каким прикиды­ваешься. Это я должен идти, и я уже ходил.

— Ну и что?

— Езжай, говорит, в Москву. Я, говорит, пас.

— Что же делать? — растерялся Павел Сергеевич.

— Смотри. Хозяин - барин... Можешь, конечно, слетать в столицу. Пасть на колени, бухнуть лбом по паркету: так и так, мол, смилуйтесь, не могу. Только Москва слезам не верит. Старая поговорка, а в силе. Насуют — не унесешь. Биографию изгадишь: не справился, круп­ных строек не видать, будешь околачиваться на за­дворках. Или кувыркнут в рядовые инженеры, потом иди, доказывай, что ты не верблюд. — Он выкинул на стол пачку сигарет, закурил. — Слушай, хочешь, дам добрый совет?

— Дай.

— Поезжай на трассу, поговори с людьми. Бригадира прижми, пригрози как следует, наобещай с три короба — они тебе эти семьдесят километров за месяц ша­рахнут, успевай только подвози.

— А что я могу наобещать? Ни фонда, ни квартир.

— Для бригадира и его гавриков найдем фонд. Я заплачу. Оформим на временную работу. Пять-десять окладов — подумаешь!

Павел Сергеевич зевнул, его мутило от усталости, болел желудок, шумело в голове — хотелось спать. За окном клубилась серая, беспросветная пыль. Окна ка­бинета были плотно закрыты, но все равно пыль ощу­щалась и здесь. «В отпуск бы сейчас, за два года», — подумал он.

Каллистов внимательно разглядывал его холодными умными глазами.

— Не быть тебе начальником треста, — сказал он тихо. — Мягкотелый ты какой-то.

Павел Сергеевич приоткрыл глаза.

— А я и не хочу.

— В замы ко мне пойдешь? — предложил Калли­стов. — У меня замы не уживаются. Я по характеру пускач, грубый, а ты мягкий, со всеми сработаешь­ся. Валяй, а?

Павел Сергеевич устало улыбнулся:

— Замотаешь. Я человек медлительный. Ты лучше помоги мне машинами. Хотя бы пару МАЗов.

Каллистов засмеялся:

— А у тебя, брат, талант — выпрашивать. Ладно, — он сильно стукнул ладоиью по столу, — будет тебе пара МАЗов. Вот еще что: нужен новый график монтажа. В среду обком, будут рассматривать мои дела. Успеешь до вторника?

Он тяжело поднялся, пристально глядя в глаза Пав­ла Сергеевича, протянул руку:

— Шуруй, шараш-монтаж!

В управлении Павла Сергеевича ждала телеграмма: «По газопроводу для химкомбината закончить монтаж­но-сварочные изоляционно-укладочные работы до 5 декабря. Срочно вышлите для утверждения новый гра­фик монтажа. Начальник треста».

Позвонил снабженец, с гордостью сообщил: толь­ко что принял трубы на товарном дворе комбината — «трубочки-дудочки» что надо, с изоляцией, работы меньше. Павел Сергеевич приободрился, — молодец Каллистов! — поехал на участки набирать доброволь­цев в новую бригаду по сварке секций для трассы.

Чего казалось бы проще: снять по человечку с каждого участка, назначить главного — вот и бригада. Да нет, тут целая проблема. Все участки загружены под завязку, люди настроились на определенную рабо­ту, набрали темп — срывать и перебрасывать их на другое место дело хлопотное и вредное. Такие «ма­невры» злят рабочих, расхолаживают. Все сдельщики, кому охота терять на переходе, да и неизвестно, как там, в новой бригаде пойдет монета. Другой на месте Павла Сергеевича созвал бы бригадиров, стукнул ку­лаком по столу: «А ну, гоните-ка людишек и — не тявкать!» Дали бы, конечно, и не «тявкнули». Только кого дали бы — вот в чем вопрос. Везде есть такие, от которых хотят избавиться, вот этих бы и сплавили — сачков да недотеп. «На тебе, боже, что нам него­же». Бригадиры народ ушлый — силой и официаль­ностью ни черта не добьешься. Цену себе знают твер­до. Чуть чего, заявление на стол — строители всюду нужны. Один путь к сердцу бригадира знал Павел Сер­геевич: «Выручай, дружище, горю ярким пламенем. Не выручишь — труба мне. Выручишь, сам понимаешь, в обиду не дам». Да и не такой он человек, чтобы сту­чать кулаком и драть горло. Тихо, спокойно, обстоя­тельно упрашивал бригадиров — каждого персональ­но. Те покуражились для порядка, повздыхали, пожаловались на свою бригадирскую долю — дали свар­щиков, прихватчиков, лучших такелажников. Бригада есть — полдела сделано.