Плеск звездных морей - [7]

— Кто это? — спросил я у Робина.

— Ирвинг Стэффорд, директор Института антропологии и демографии.

А, так это и есть знаменитый Стэффорд, подумал я. Стэф Меланезийский…

Лет двадцать назад, когда я только учился пищать, этот самый Стэффорд с целым отрядом таких же, как он, студентов-этнографов отправился на острова Меланезии. Они там расположились на долгие годы, состав отряда менялся, но Стэффорд сидел безвылазно. Огромную культурную работу провёл он среди отсталых островитян. Члены Совета текущего планирования только головами качали, рассматривая его заявки на обучающие машины, на нестандартную психотехнику. Стэф Меланезийский — так его прозвали с той поры.

— Разумеется, — продолжал Стэффорд, — я не допускаю мысли, что слухи об изменении психики примаров побудят два с половиной миллиона колонистов, живущих за пределами Земли, главным образом на Марсе, прекратить освоение планет и возвратиться на Землю. Но психологический эффект так или иначе может сказаться на темпе заселения Системы. Я прошу всех, кто смотрит и слушает сегодняшнее заседание Совета, подумать об этом. Три с лишним десятилетия демографы отмечают ежегодный устойчивый рост числа добровольцев, покидающих Землю. Без этой величины не может обойтись перспективное планирование мирового общественного производства.

Ещё не установлено точно, что же происходит на Венере, имеем ли мы дело с действительными или мнимыми переменами, но сама мысль о каких-то возможных переменах может отпугнуть… пожалуй, не то слово… ну, скажем, остудит порыв добровольцев. В исторической перспективе сокращение потока колонистов, направленного на Марс, на Венеру и спутники больших планет, вызовет серьёзнейшие последствия. Не нам, так нашим потомкам придётся сворачивать программу переселения из старых городов, проект зелёной мантии. И через столетие — страшная скученность. Серая безлесная планета…

— Пусть лучше погибнут леса, но будет сохранён человек! — вскричал тощий мужчина, выпучив светло-голубые глаза.

Это был Баумгартен. Он казался моложе, чем тогда, в скафандре.

— Здесь надо как следует разобраться, — спокойно сказал Стэффорд. — Вполне с тобой согласен, Клаус, что отказ в помощи человеку, терпящему бедствие, — случай чрезвычайный. Но разреши задать тебе несколько вопросов. Не могло ли случиться так, что Тудор просто не услышал Холидэя?

Я поднялся. Было невмоготу сидеть. Напряжённо ждал ответа Баумгартена.

— Я вынужден повторить ещё раз, — сказал тот, подчеркнув последние слова, — перед тем как покинуть Венеру, мы тщательно расследовали обстоятельства происшествия…

— Да, Клаус, ты говорил об этом. Меня интересует…

— Говорил и снова скажу. Представители Совета Дубова и я, как врач, провели расследование. Рация у Тудора была включена. Он подробно перечислил все радиоразговоры, которые вёл в тот злосчастный день, но утверждал, что не слышал голоса Холидэя. В это поверить невозможно.

— Надвигался очень сильный теплон, — продолжал спрашивать Стэффорд, — не нарушил ли он радиосвязь?

— В тот момент связь была. Это установлено точно. Спустя двенадцать минут после того, как Тудор проехал мимо, призыв Холидэя услышал пролетавший лётчик. Он тут же приземлился и взял Холидэя на борт.

— Кстати, Клаус: кем был лётчик — примаром или нет?

— Он родился на Земле и, значит, не был примаром. Правда, живёт на Венере уже двадцать один земной год. Родители привезли его на Венеру в трехлетнем возрасте.

— Существенное добавление. Итак, лётчик, примар на девяносто пять процентов, услышал Холидэя и взял его на борт, а стопроцентный примар Тудор услышал и проехал мимо. Так ты считаешь, Клаус?

— Я в этом убеждён!

— А я — нет. Согласиться с твоей версией означало бы признать беспримерное нравственное падение. К счастью, ничего подобного на Венере не произошло.

— Дорогой мой Стэф, — закричал Баумгартен, — отринь от себя благодушие! Я прожил на Венере почти два земных года и знаю обстановку лучше, чем ты. Я не обвиняю примаров в нравственном падении, но — я предостерегаю! Да, да, предостерегаю! Нравственное падение начинается с мелочей. Вначале человек не отвечает на заданный ему вопрос, потом избегает нормального общения, и наконец — не откликается на призыв о помощи. Именно это происходит с примарами! Теперь я спрашиваю: можем ли мы спокойно сидеть и благодушествовать?

— Спокойно сидеть мы, конечно, не станем. Тут уже внесено предложение о том, чтобы направить на Венеру комиссию Совета. Думаю, что оно будет принято. Но я хотел бы довести свою мысль до конца. Тудор утверждает, что не слышал Холидэя. Нельзя ли допустить, что по какой-то причине до примаров стали плохо доходить обращения колонистов, прилетевших с Земли относительно недавно? Ты сам говорил, Клаус, что сложный комплекс венерианского поля…

— Не только сложный, но и мощный комплекс.

— Сложный и мощный, — терпеливо повторил Стэффорд. — Можно допустить, что он действительно оказывает влияние на психику человека. Но это уже иной аспект. Не нравственный, а физиологический. И требует он не апокалипсических предостережений, а тщательного изучения.

«Правильно!» — хотелось крикнуть мне. Но не таков был, по-видимому, Баумгартен, чтобы соглашаться с доводами, противоречащими его убеждениям.