Пленники зимы - [4]
К чесночно-солярочным ароматам тут же примешивается тревожный запах самогона.
"Как же он ухитрился в машину залезть, – думаю, – с бутылём-то"?
Расчёт и "заправка" происходят одновременно.
– Мне на морозе работать, – перехватив мой взгляд, оправдывается, бубнит Николай.
– Лекарство…
"Господи, что я тут делаю? – моё настроение стремительно несётся вниз, к пропасти. – Забери меня отсюда. Чужой я здесь. Пришлый. Не от мира сего.
Инопланетянин. Отрабатываю своё и прячусь от них за высокими окнами своего грузовика. А они всё в гости приглашают, в дверцу стучатся. Хотят помочь в моём отчаянном одиночестве. Но вот они, – а мне и вовсе худо. Потому как внутри, в кабине, меня поддерживает иллюзия, что я – один из них, просто с головой что-то не в порядке. И с карманами. А снаружи отчётливо вижу, что это совсем не так: и вправду – инопланетянин…" – Максим, – не понижая голоса, орёт Петрович, наполняя кабину едким удушливым перегаром. – У Федотовых неделю тому девчоночка родилась, а как назвать её никак не придумают. Просили тебя спросить…
– Как угодно, только не Вероломкой…
– Ага, Веркой, значит. Спасибо. А ещё Павло с тёщей разругался, так она по ошибке свою любимую чашку расколотила, тем уже третий день дуется, а ему срочно мириться надо…
– Пусть при ней разобьёт свою.
– Учётчица с конторы…
– Что это ты разошёлся? – напустился на него Николай, – порядка не знаешь?
– Да они бы и сами пришли, вот только метель…
– Вальдемар проезжал?
– Проезжал, – кивает бородой Петрович. – А как же? Ему на ферме молоко брать.
– Вот дурак! – в сердцах бросает Николай. – Да как же он на своём "газоне" оттуда выберется?
– А что ему? – удивляется Петрович. – У Светки погостит. И отмазка жене железная: не смог выехать; и девке люди ничего не скажут: не оставлять же парня на улице?
"Вот она – логика!" – я с восхищением смотрю на Петровича. Его борода уже обмякла, быстро превращаясь в мочалу; капли воды крупными горошинами неохотно перебираются по ней в такт его движениям, и, повисев немного, собравшись с духом, падают вниз.
– Так как же это? – не выдерживаю. – А без снега понять и простить невозможно?
– А чего тут понимать? – орёт Петрович. – Варька-то его – одно наказание, и прощать нечего: помилуются, отведут душу и по-новой на каторгу…
– Эх! – вздыхает Николай, – видел бы ты её. Огонь! Хотя и училка… Мне бы только посидеть с ней рядом. Всё бы отдал.
Я кошусь в его сторону, восхищаясь чужой бесшабашностью. А что я готов отдать, чтоб убраться отсюда? "Аллах не меняет того, что с людьми, пока они сами не переменят того, что с ними". И опять пустота. И горечь. Мне всё равно.
Равнодушен я к судьбе своей. Оттого и радует чужое стремление к переменам.
– Она недавно у нас, – опять орёт Петрович, – месяца три. Как приехала, мужичьё-то всё с ума и посходило…
– Видать немного ума было.
– Какой ум? – Петрович немного сбавляет тон. – Это всё бабы! Всё зло от них!
– Кто осудит женщину? У каждого – своя мама… или вы думаете, что наши мамы не знали молодости?
– При чём тут мама?
– Если хватает ума не осуждать своё, то к чему выказывать глупость, осуждая чужое?
На мгновение повисает пауза. Петрович растерянно хлопает глазами, теряя влагу с бороды. Николай тяжело вздыхает и говорит:
– Всё, пора двигаться. Давай-ка, Петрович, на выход. Да и кобыла твоя…
– Это мерин, – вяло и как-то чересчур трезво возражает Петрович. – Зорька по снегу плохо идёт.
– Вот и молодец, – бубнит Николай, открывая ему дверь. – Давай-давай…
Осторожно, бутыль не разбей.
Петрович пропадает в косых струях метели. Николай захлопывает дверь.
"Что я такого сказал"?
Несколько минут сидим молча.
– Чего там? Трогай, что ли… – не выдерживает Николай. – Разворачивайся.
– Каким образом? У нас в будке шесть ёмкостей, все наполнены лишь на треть.
Перевернуться хочешь?
Мы смотрим, как в свет фар лениво входит лошадь. Потом появляется повозка с маяком-возчиком на передке. Петрович, не оборачиваясь, несколько раз махнул рукой, я помигал ему в спину дальним светом, и он пропал, сгинул, в каких-то десяти-пятнадцати метрах от нас.
Ничего не видно.
Я достаю тряпку и, сколько могу дотянуться, протираю стекло перед собой.
– Минуту посидел, а стёкла как запотели…
Николай перехватывает у меня тряпку и протирает стекло со своей стороны.
– Да здесь не высоко, – в его голосе отчётливо слышатся заискивающие нотки. – И снега не очень много. А можно сдать назад? Тут неподалеку съезд в посадку…
Представляю, как огромная машина с залепленными снегом фарами заднего хода, бледным расплывчатым пятном пятится задом, а какой-то бедолага мчится навстречу, напряжённо вглядываясь в десятиметровый просвет перед собой…
– Придётся ехать в Антонюки, – говорю. – Там развернёмся, на бригаде.
– В Антонюки, так Антонюки… – вздыхает Николай.
II
– Что она в этом бабнике нашла? – шепчет себе под нос Николай. – Пройдоха он, и пьяница!
– Так ведь одна, – пытаюсь его успокоить. – Ты же не знаешь, чего её сюда занесло. Что оставила, с кем простилась. Одиночество – страшная штука. Кто первым успел плечо подставить, тому и греть.
– Мудрёно ты всё говоришь, – тихо тошнит Николай. – Не всегда понятно.
Много лет назад на Земле произошла катастрофа, и с тех пор солнце стоит в зените. Всегда. Потому что Земля теперь – плоская. Города превратились в крепости. За стенами – Степь. И мутанты. Выйти из города одному и без оружия – смерть. Добраться из Брянска в Москву можно только с караваном торговца, под охраной опытных бойцов. Или через Переход. Все так делают. Кроме Рыжего Хонды. Дикаря с двумя мечами.И это только одна история из этой книги…
Военный наёмник получает новое задание.Но с самого начала всё пошло как не так.Цепь событий приводят главного героя в настоящее.Настоящее время?.. Или настоящую реальность?..
Если конец света будет сочиться в нашу жизнь по капле, маленькими порциями… Заметим ли мы, что завтра не наступит?
«…Даже под брезентом Маныч не сдавался, его тело пыталось жить: выкручивалось и билось. Кореец Тян коснулся ладонью заслонки и зашипел, выронив конец скатки.Ему на помощь бросились медики:– Запихивайте, запихивайте!Когда люк топочной закрылся, Полозову стало легче. Но ненадолго…».
В чёрных потоках, в самом сердце Тьмы, нас ждёт Мечта. Протянешь руку — и вот она, искрится в руках: горячая, осязаемая и невероятно манящая. И нет ничего важнее, чем дотянуться до неё. Хоть путь к ней лежит не проторенными тропами, а полными опасностей и тайн дорогами звёздных миров.
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В восьмой том «Миров Гарри Гаррисона» включены три романа: «Далет-эффект» (1970), «Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!» (1972) и «Судовой врач» (1970). … © 1993 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В пятый том «Миров Гарри Гаррисона» включены три романа: «Чувство долга» (1962), «Чума из космоса» (1965) и «Фантастическая сага» (1967). … © 1993 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В второй том «Миров Гарри Гаррисона» включены два романа из цикла «Стальная Крыса»: «Рождение Стальной Крысы» (1985) и «Стальная Крыса идет в армию» (1987). … © 1992 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
Осваивать космический фронтир в другую галактику по доброй воле не отправится ни один житель Земли. Придется использовать проверенный Диким Западом и Австралией рецепт: выслать туда отбросы общества, насильников, наркоторговцев, убийц и грабителей. Сильные выживут, пооботрутся и, глядишь, пригодятся родной планете. Теперь проклятые и изгнанные возвращаются, чтобы подчинить себе империю двух миров. Только вот если на Киллиболе миновало от силы полтысячи лет, то на Земле и Луне — больше миллиона...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Смерть. Мы должны сказать спасибо Криофонду, что забыли значение этого слова. Смерть — так наши предки называли заморозку без возможности разморозки. Сон, от которого нет пробуждения. В начале третьего тысячелетия победа над болезнями и смертью считалась одной из главных целей науки. На рубеже XXI–XXII веков эта цель была достигнута. Мы получили пренебрежимое старение и частоту несчастных случаев в рамках статистической погрешности. Но эффект этого великого открытия оказался неожиданным…» Победитель специальной номинации «Особое мнение» на НФ-конкурсе «Будущее время» 2018 г.