Пленники утопии. Советская Россия глазами американца - [12]

Американский специалист-механик, которого вызвали для ремонта оборудования после растянувшихся на несколько месяцев переговоров, был вынужден прождать в Москве три недели, прежде чем смог встретиться с ответственным работником, по вызову которого проделал утомительное путешествие. Я частенько встречал его в холле гостиницы. С каждым днем он выглядел все более разочарованным. Но однажды утром он озарил меня сияющим взором.

«Завтра уезжаю», – сказал он.

«А как же ваша работа?»

«А-а, – отвечал он, – с ней я уже справился. Это заняло ровно два часа».

Без пристанища

Могу поделиться и собственной историей. Я отправил в ВОКС – Всесоюзное общество культурных связей с зарубежными странами СССР – телеграмму с просьбой забронировать для меня двухместный номер с ванной.

Мне особо рекомендовали гостиницу «Савой», хотя всем хорошо известно, что большинство ее официантов и прочих служащих – сотрудники ГПУ, разведывательной службы большевиков. Меня это не беспокоило. Я не намеревался заниматься антимарксистской агитацией – единственным настоящим преступлением в Советской России.

По прибытии в Москву мы не смогли взять такси и воспользовались частником. Поездки на такси обходятся дорого, но, по крайней мере, у них фиксированные тарифы. Частники обдирают до нитки. При первом взгляде вид гостиницы вызывал разочарование. Здание выглядело отнюдь не приветливо. На просьбу дать мой номер мне сказали, что никто ничего не бронировал.

«На самом деле, – сообщил служащий за стойкой, – мы так переполнены, что вряд ли сможем вас поселить в ближайшие два месяца».

Он любезно позвонил в две другие гостиницы, но так и не смог найти хоть какую-нибудь возможность разместить нас. Тогда он дал нам адрес, по которому нас наверняка поселят за десять долларов в сутки. Приехав туда, мы обнаружили, что это не гостиница, а какая-то лачуга. Никто не говорил ни по-французски, ни по-английски, ни по-немецки. Лифта не было, водопровода тоже. Мы тут же ретировались и направились в Гранд-отель, самую большую из московских гостиниц с видом на площадь Революции, Кремль и крохотную часовню Иверской Божьей Матери.

Добродушный служащий за стойкой был очень расстроен оттого, что ничем не мог нам помочь.

«Вы из какой американской делегации?» – спросил он.

Самозванный представитель

Когда я ответил, что мы не входим ни в какую делегацию, его лицо омрачилось. Однако прирожденное добросердечие взяло верх. Если бы мы согласились подождать до второй половины дня, он мог бы попробовать отыскать нам номер без ванной, но с водопроводом.

Наконец, номер был готов. Он выглядел не слишком гостеприимно, но там были две кровати и умывальник с водопроводной водой. Впоследствии нам предоставили две просторные комнаты, обставленные в тщательно выдержанном стиле императорской России: в обстановку входило даже фортепиано. Нам досталась отлично оборудованная ванная. Я заметил, что один из кранов с горячей водой не закрывается до конца. Однако мы не стали предпринимать утомительных усилий для того, чтобы избавиться от неисправности, вспомнив опыт другого путешественника, чья жалоба привела к затяжным и многолюдным совещаниям слесарей и их помощников в его ванной комнате, прежде чем три дня спустя ему, наконец, удалось добиться установки новой прокладки.

Мы не понимали, насколько нам повезло с хоть каким-то размещением, пока не пообщались с несколькими рассерженными постояльцами из Германии, которых выселили из гостиницы, чтобы освободить номера для американцев. Все гостиницы находятся под управлением государства. В настоящее время обхаживать американских гостей – часть политики Советской России. Поэтому для их удобства все гостиничные номера в Москве, а равно и таксомоторы, безжалостно отнимали у всех прочих.

Еда, которую мы заказывали в номер, произвела не слишком приятное впечатление. Цены оказались выше, чем в самых дорогих отелях Америки или Европы, а кухня – ниже всякой критики. Питание обошлось бы дешевле, будь мы в составе какой-нибудь делегации. После того как мы поели, я хотел подписать счет. Официант категорически возразил. Москва ничего не дает в кредит даже американцам. За трапезу полагалось заплатить незамедлительно. Чаевые официально запрещены, однако казалось, что каждая ладонь так и тянется их получить.

Спустившись вниз, я первым делом встретил в холле американского скульптора-радикала иностранного происхождения. Он тут же обратился ко мне.

«Вы здесь в составе делегации?» – поинтересовался он.

«Нет! – ответил я несколько натянуто. – А вы?»

«О-о, – заметил он, снисходительно улыбаясь, – я здесь для того, чтобы представить памятник в честь революции, который станет даром русскому народу от американского народа».

«А каким указом конгресса, – поинтересовался я, – вы уполномочены выполнять эту художественную работу?»

Он снова выдал мне улыбку превосходства.

«Вы совершенно напрасно приехали сюда индивидуально, – сказал он. – Отдельные люди русских не интересуют. Вам следовало бы назваться делегатом классовых поэтов Америки, участвующим в создании эпической поэмы о большевизме. В таком случае они устроили бы в вашу честь банкет, а газета "Правда" приветствовала бы вас хвалебной редакционной статьей».