Пленник Зенды. Месть Руперта - [114]

– Вы разобьете мне сердце, – сказала она.

Глава XIX Ради нашей любви и ее чести

Руперт фон Гентцау мертв! Эта мысль, возвращаясь ко мне среди всех наших затруднений, приносила колоссальное облегчение. Тем, кто не узнал, борясь с ним, всей дерзости его замыслов, может показаться невероятным, что его смерть служила утешением, когда будущее оставалось смутным и неопределенным. Но для меня это событие было столь значительным, что я с трудом мог убедить себя в том, что мы покончили с Рупертом. Конечно, он был мертв, но не мог ли он нанести удар даже из иного мира?

Такие наполовину суеверные мысли роились в моей голове, когда я стоял, глядя в окно на толпу, по-прежнему окружавшую дворец. В комнате находился я один – Рудольф был с королевой, а Берненштейн был занят обедом, к которому я не испытывал никакого аппетита. С усилием оторвавшись от своих фантазий, я попытался сосредоточиться на нашем положении. Мы были окружены проблемами. Решить их было за пределами моих возможностей, но я знал, чего я хочу, а чего нет. Я не имел желания искать средства, с помощью которых Рудольф Рассендилл мог бы незаметно исчезнуть из Штрельзау – король оставался бы королем и в смерти, а королева пребывала бы в одиночестве на опустевшем троне. Воображение невольно уносило меня к царствованию того, кто ныне был королем в Штрельзау, подсказывая, что дать королевству такого правителя было бы обманом на благо всех и к тому же настолько смелым, что его никто бы не заподозрил. Этому мешали только матушка Хольф с ее подозрениями и Бауэр с его осведомленностью, но обоим можно было заткнуть рот угрозами или деньгами. Перед моим мысленным взором разворачивалась заманчивая картина царствования великого короля. Мне казалось, будто сама судьба, чувствуя себя виноватой после всего насилия и кровопролития, хотела исправить ошибку, совершенную ею, когда Рудольф не родился королем.

Меня пробудил от грез звук открывающейся и закрывающейся двери. Повернувшись, я увидел королеву, приближающуюся ко мне робкими шагами. Она посмотрела в окно на площадь и на толпу, но тут же отпрянула, боясь, что ее увидят, и опустилась на стул. Я читал в ее глазах противоречивые эмоции, как будто она одновременно протестовала против моего неодобрения и искала моего сочувствия. Королева не выглядела пришедшей после окончательного прощания с возлюбленным – ее лицо лучилось счастьем, хотя и несколько омраченным печалью и страхом.

– Фриц, – тихо заговорила она, – я ужасная грешница. Не накажет ли меня Бог за мою радость?

Боюсь, я обратил мало внимания на ее беспокойство, хотя теперь хорошо его понимаю.

– Радость? – спросил я. – Значит, вы убедили его? Вы объяснились… – Я запнулся.

Королева улыбнулась мне.

– Не сейчас, Фриц. Это было бы слишком хорошо. Но когда-нибудь, если Бог не будет слишком суров ко мне, я буду принадлежать ему.

Но я был занят собственными мечтами. Я хотел видеть Рудольфа королем, а королеву не заботило, кем он будет, лишь бы он не покидал ее.

– Он примет трон! – торжествующе воскликнул я.

– Нет-нет. Не трон. Он уезжает.

– Уезжает? – Я не мог скрыть отчаяние.

– Да, но мы расстаемся не навсегда. Зная это, я смогу вынести разлуку. – Королева умолкла, снова моля меня взглядом о прощении и сочувствии.

– Не понимаю, – произнес я тупо и, боюсь, ворчливо.

– Вы были правы – я убедила его. Он хотел уехать, как в прошлый раз. Но могла ли я это допустить, Фриц? Вы не знаете, сколько я вынесла и сколько мне еще придется вынести. Ибо сейчас он уедет надолго, но потом мы будем вместе!

– Если он уедет сейчас, то как сможет вернуться?

– Он не вернется – я поеду к нему. Когда я выполню мою… мою работу, то откажусь от трона и буду свободна.

Мои мечты разбились вдребезги, но я не мог быть суров к королеве. Ничего не говоря, я сжал ее руку.

– Вы хотели, чтобы он был королем? – прошептала она.

– Всем сердцем, мадам, – ответил я.

– Он не должен быть им, Фриц. И я бы никогда не осмелилась на такое.

Я сосредоточился на практических трудностях.

– Но как он сможет уехать?

– Не знаю. Но у него есть план.

Мы снова погрузились в молчание. Королева казалась более спокойной, надеясь на счастье, которое со временем придет к ней. Я чувствовал себя, как человек, который внезапно протрезвел и впал в тупую апатию.

Вскоре дверь открылась снова. В комнату вошли Рудольф и Берненштейн. Оба были в плащах и сапогах для верховой езды.

На лице Берненштейна я видел разочарование, которое, очевидно, выражало и мое лицо. Рудольф выглядел спокойным и даже счастливым.

– Лошади будут готовы через несколько минут, – сказал он, подойдя к королеве, и добавил, повернувшись ко мне: – Вы знаете, что мы намерены делать, Фриц?

– Нет, государь, – мрачно отозвался я.

– «Нет, государь!» – передразнил Рудольф, потом встал между Берненштейном и мной, взяв нас под руки. – Вы два бессовестных негодяя! Рычите, как медведи, потому что я не хочу быть вором! Почему я убил Руперта и оставил вас в живых?

Я чувствовал дружелюбное давление его руки, но не мог ему ответить. С каждым его словом моя печаль усиливалась. Берненштейн посмотрел на меня и в отчаянии пожал плечами.