Пленник кривого зеркала - [21]

— Это значит рассказать правду, — объяснил он. — И так, чтобы тебе поверили. Ты должен сказать кому–нибудь правду о том, что с тобой произошло, и заставить этого человека тебе поверить.

У меня в горле застрял ком. Я закашлялся.

— Ты хочешь сказать, что мне надо объяснить кому–нибудь из твоего мира, что я пришелец? Что я явился сюда из другого мира?

— Да, — кивнул он. — И главное, ты должен заставить этого человека тебе поверить.

— Но… все знают, что я лжец! — воскликнул я. — Всем известно, что я постоянно сочиняю истории. Кто же мне поверит? Кто?

Он пожал плечами:

— Это уж не моя забота.

И тут меня осенило.

Глава 24 Поговори со мною, мама!

— Где мне можно переночевать сегодня? — спросил я.

Мой двойник зевнул:

— Мне–то что за дело? Хоть на дереве.

— Можно я лягу на полу?

Он пожал плечами:

— Делай, что хочешь. Только оставь меня в покое.

Через некоторое время мальчишка выключил свет и улёгся. Я примостился на коврике возле кровати.

«Хоть мы и живём в разных мирах, — подумал я, засыпая, — между нами существует много общего».

Если его мама похожа на мою, то она наверняка рано встаёт. Приняв душ, она идёт на кухню, чтобы сварить себе кофе, и звонит своей подруге Стеле, которая тоже просыпается ни свет ни заря.

Пока мой двойник будет спать, я спущусь вниз и поговорю с ней. Это будет удобный момент, нам никто не помешает.

Я ей всё объясню, а затем поведу наверх и покажу доказательство своей правоты — двух Россов!

Этот план должен сработать, заверил я себя и провалился в сон.

Когда я проснулся, из окна струился серый утренний свет. Я поднял голову и посмотрел на стоявшие на столике часы. Было десять минут седьмого.

Мой двойник, лёжа на животе, спал глубоким сном, натянув на голову одеяло. Если он похож на меня, то продрыхнет ещё как минимум час.

Беззвучно зевнув, я заставил себя подняться. Страшно ныла спина — ведь я всю ночь провёл на полу. Натянув на себя замызганные джинсы и несвежую рубашку, я надел кроссовки и нагнулся, чтобы завязать шнурки. После этого на цыпочках вышел из комнаты, бесшумно спустился по лестнице и отправился на кухню.

Навстречу мне поплыл аромат свежесваренного кофе. На кухне было сумрачно, лишь бледные лучи утреннего солнца проникали сквозь окна.

Мама сидела ко мне спиной на высоком табурете за столом. Рядом с ней гудела кофеварка. Она прижимала к уху телефонную трубку.

«Мама — она и в параллельном мире мама», — подумал я, глядя на знакомый голубой халат и распущенные волосы. Один синий тапок свисает с ноги, другой лежит на полу.

— Знаю, знаю, — вздыхая, проговорила она в телефонную трубку. — Стелла, скажи мне что–нибудь такое, чего бы я не знала. Ничто не меняется в этом мире. Это правда.

Я дотронулся до её плеча.

Это была ошибка.

Мама вздрогнула и испуганно уронила трубку.

— Росс! Какого чёрта…

— Извини, мама, — мягко произнёс я.

— Что ты делаешь в такую рань? Ты до смерти меня напугал! — воскликнула она и, подняв трубку, вновь прижала её к уху.

— Прости, Стела. Это Росс. Так о чём мы говорили?

— Я хочу тебе кое–что сказать, — обратился я к маме. — Что–то очень важное, но странное. Пожалуйста, не сочти меня сумасшедшим и выслушай.

Мама пожала плечами и, показав на телефонную трубку, дала понять, что занята. С другого конца провода доносился резкий, как кряканье утки, голос Стеллы.

— Приготовь себе завтрак, — шёпотом распорядилась мама, отмахиваясь от меня рукой, как от назойливой мухи.

— Но мне нужно сказать тебе кое–что, — повторил я.

— Знаю, знаю, — произнесла мама в телефонную трубку. — Ты не единственная, Стелла. Такое случается сплошь и рядом.

Я подошёл к буфету и достал из него пакет кукурузных хлопьев.

— Мне нужно с тобой поговорить, — как заведённый твердил я одно и то же, глядя на маму умоляющим взглядом.

Она прикрыла ладонью трубку.

— Сейчас Стелла говорит по другому телефону, — сообщила мама. — Но она попросила, чтобы я оставалась на проводе.

— Дело вот в чём… — Я отодвинул от себя пакет с хлопьями и задумался. С чего же начать? Важно рассказать всё, как было. И заставить её поверить, что всё это истинная правда.

— У тебя какие–нибудь неприятности, Росс? — спросила мама, нахмурившись. Кажется, её лицо выражало искреннюю озабоченность.

— Как тебе сказать… И да, и нет, — пробормотал я. — Видишь ли мама, со мной произошла очень странная вещь.

— Насколько странная? — Она прижала трубку к уху, но при этом не сводила с меня глаз, словно изучая выражение моего лица.

— Необычайно странная, — ответил я. — Проблема в том, что на самом деле ты не моя мать. То есть я…

— Ах, Росс! Только избавь меня от своих безумных историй! — воскликнула она. — Ещё так рано! Лучше иди поспи, ладно? Ты можешь поваляться в постели ещё целый час.

— Пожалуйста, выслушай меня! — взмолился я. — Действительно, я насочинял в прошлом немало невероятных историй. Я это признаю. Но сейчас речь о другом. Сейчас я серьёзен, как никогда. И я действительно нуждаюсь в твоей помощи. Ведь ты мне поможешь, не так ли?

Я замолчал, чтобы перевести дух. При этом с не сводил взгляда с коробки с хлопьями. В силу некоторых причин я не смог смотреть маме прямо в глаза. Я слишком боялся увидеть на её лице выражение недоверия. Одна мысль об этом казалась мне теперь нестерпимой.