Пленница гарема - [13]
На следующее утро, когда я зашел к ней после завтрака, она все еще лежала на своем матрасе. От побоев у нее опухло лицо.
— Я пришел забрать вас, — сообщил я.
— Я никуда не пойду, — с трудом ответила она.
— Я получил приказ, и вы последуете за мной.
— Нет, — повторила Накшидиль, и, когда она повернула голову, я заметил, что у нее на ушах запеклась кровь.
— Вы должны пойти со мной, — сказал я. — Не забывайте о своем положении. Вы всего лишь одалиска, рабыня самого низкого ранга.
— Я ребенок известного человека, — медленно ответила она, видно, ей было больно и трудно шевелить челюстью.
«Я тоже», — хотелось мне сказать в ответ. Я знал, как она себя чувствовала: ее вырвали из уютного, полного ласки мира и, словно лишний груз, швырнули в бурное море. «Ты станешь большим человеком», — говорил мне отец в мой пятнадцатый день рождения. Его слова вызвали во мне чувство гордости, и я с нетерпением ждал того дня, когда смогу пойти по его стопам.
Прошло совсем немного времени, меня забрали, заковали в кандалы, кастрировали и приговорили к пожизненному рабству. Я уже не был человеком среди людей, я стал рабом, выполнявшим прихоти других рабов. Сначала меня охватило негодование, я чувствовал, что отец предал меня. Затем я впал в отчаяние оттого, что потерял свободу и не мог сбежать. Только спустя несколько лет я стал понимать своих похитителей, условия, которые заставляли их действовать таким образом. Мой гнев постепенно сменился сочувствием, моя холодность — сердечностью; заклятые враги стали моими друзьями, и в конце концов я стал одним из них.
Я взглянул на Накшидиль и видел в ее глазах отражение своего несчастья. Она не из тех девушек, которые пытаются извлечь выгоду из своего положения, подобно Пересту. Передо мной был ребенок, испытывающий боль.
— Я больше не смогу туда вернуться, — сказала она.
— Вы туда не вернетесь, — пообещал я.
— Куда же в таком случае ты собираешься вести меня?
— В прачечную. Таково ваше наказание. Вы будете работать там.
Накшидиль последовала за мной, держась за свою больную голову, пока я вел ее. Не дойдя до прачечной, она остановилась и положила ладонь мне на руку.
— Нет, — строго сказал я, думая, что она хочет вернуться в комнату для вышивания. — Нет. Вы не можете вернуться в комнату для вышивания. Наставница больше не желает видеть вас. Ваша плохая работа поставила ее в неловкое положение перед Айшой, и она хочет, чтобы вас выгнали из дворца. Но я убедил ее, что вас прислали сюда в качестве особого подарка от бея Алжира и вам следует дать еще одну возможность исправиться. — Я не сказал, что в случае, если ее выгонят, мне придется расплачиваться, а если ее оставят, мне тоже дадут шанс. — Вы должны быть благодарны за это. В прачечной гораздо лучше, чем на рынке невольниц.
Девушка слушала, сложив ладони, будто молясь.
— Музыка, — прошептала она. Затем она согнула левую руку кверху так, что она почти касалась ее плеча. Правой рукой она начала медленно водить взад и вперед поверх левой руки. Она снова сложила ладони и сделала движение, будто молится, выражая просьбу глазами. Я ее понял. «Это твоя последняя попытка, — подумал я. — Лучше сделай все, чтобы она увенчалась успехом».
Я свернул в другой коридор и толкнул расписанную дверь. В обшитой панелями комнате я увидел двадцать рабынь — кто-то держал в руках флейты, кто-то — лютни, у третьих на коленях лежали кануны[22]. Одна девушка играла на арфе, другая на барабанах и тамбуринах[23]. На полу сидела Нересту с нэй в руках. Это помещение было наполнено гнусавыми звуками турецких мелодий.
Когда мы вошли и я заговорил с наставницей, за нами следили двадцать пар темных глаз. Я знал Фатиму со своего первого дня в Топкапе; и хотя в прошлом я оказал ей несколько мелких услуг, она недовольно слушала, пока я умолял ее взять Накшидиль под свое крыло. Она неохотно всунула тамбурин в руки девушке.
Однако вместо того, чтобы с благодарностью взять его, Накшидиль осмотрелась, заметила на полке шкафа какой-то инструмент и нагло указала на него.
— Что она собирается делать с этим старьем? — Фатима ворчливо спросила меня. — Нам его подарили много лет назад, и с тех пор никто не прикасался к нему.
Тем не менее она велела рабыне подать Накшидиль этот инструмент. Я смотрел, как она провела пальцами по длинному смычку, потрогала деревянную верхнюю деку[24] и осторожно прижала скрипку больным подбородком. Она подтянула струны и подергала их, боль, казалось, начала отступать, и ее лицо просветлело. Я видел, что этот инструмент для нее все равно что старый друг.
Она прикоснулась смычком к струнам, и скрипка начала издавать нежные звуки, каких я никогда раньше не слышал. Жалобные звуки меланхолии вторглись в эту комнату из другого мира. Но если Накшидиль надеялась, что в этом дворце ей позволят играть Моцарта, то ее ожидало горькое разочарование. Теперь ей придется изучать турецкую музыку: здесь не потерпят никакого «Похищения из сераля».
Найдя утешение в скрипке, девушка за считаные недели приспособилась к ритму жизни в гареме. За завтраком она часто пила вторую чашку чаю и умудрялась намазать йогурт на мягкий хлеб. За трапезой она восхищалась тем, как другие рабыни едят руками, сгибая и разгибая пальцы, будто те были змеями, резвящимися в траве. Она призналась мне, что вряд ли сможет кушать столь изящно.
Полагаете, желания сбываются только в сказках и принцы на дороге не валяются? Эдит думала так же, бредя по широкому тракту навстречу Англии и браку по расчету.«Уверена, найдется среди английских дворян романтичный дурачок, который поверит в мою слезливую историю и, не долго думая, обзаведется молодой очаровательной женой-француженкой. Скажете, цинично? Так ведь и жизнь не сказка о невинных девах и благородных рыцарях. Вот если судьба возьмет да и бросит к моим ногам принца, тогда я признаю, что ошибалась, но что-то мне подсказывает…Тут ветви густого придорожного кустарника подозрительно зашумели, и прямо передо мной в дорожную пыль вывалился потрепанный человек…».
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
В двенадцатый том собрания сочинений вошли два независимых романа и повесть, относящаяся к циклу «Аллан Квотермейн».
Это является продолжением моей первой книги «Драконы синего неба». Все пошло не по плану, и главная героиня очутилась в настоящем логове вампиров, да причем еще и с амнезией. Сможет ли она что то вспомнить и вернуться к своему суженому? Что же сможет помешать планам Женевьевы…
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .
Александр Ильич Антонов (1924—2009) родился на Волге в городе Рыбинске. Печататься начал с 1953 г. Работал во многих газетах и журналах. Член Союза журналистов и Союза писателей РФ. В 1973 г. вышла в свет его первая повесть «Снега полярные зовут». С начала 80-х гг. Антонов пишет историческую прозу. Он автор романов «Великий государь», «Князья веры», «Честь воеводы», «Русская королева», «Императрица под белой вуалью» и многих других исторических произведений; лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» за 2003 год.В этом томе представлен роман «Евпраксия», в котором повествуется о судьбе внучки великого князя Ярослава Мудрого — княжне Евпраксии, которая на протяжении семнадцати лет была императрицей Священной Римской империи.
Николай Алексеевич Раевский (1894–1988) – известный русский советский писатель, автор ряда ярких и интересных книг о Пушкине и его времени. Публикуемое в данном томе произведение рассказывает об одной из близких женщин великого поэта, внучке фельдмаршала М. И. Кутузова – Дарье Федоровне (Долли) Фикельмон. Своим блестящим умом и образованностью, европейской культурой и необычайной красотой она буквально покорила сердце Пушкина. Именно их взаимоотношениям посвящена бóльшая часть страниц этой книги.
Луиза Мюльбах (псевдоним Клары Мундт, в девичестве Мюллер; 1814–1873) — немецкая романистка. Была замужем за известным писателем, критиком и литературоведом Теодором Мундтом. Поселившись в Берлине, она сблизилась с представителями «Молодой Германии» и приобрела известность радикальными воззрениями на женскую эмансипацию. Как писательница, Мюльбах была чрезвычайно плодовита (ею издано свыше 100 книг) и главным образом известна историческими романами, частью написанными по современным ей мемуарам. Последнее обстоятельство способствовало появлению в них весьма интересных эпизодов, что в свою очередь обеспечило ее произведениям успех среди широкой публики. В данном томе публикуется роман «Трагедия королевы», действие которого разворачивается во времена французской революции, а основной темой стала трагическая гибель на эшафоте Людовика XVI и его жены, очаровательной Марии-Антуанетты, своенравной и умной дочери Марии-Терезии и Франца I Австрийских.
Жорж Вотье (годы жизни не установлены) – французский писатель, современник А. Дюма. В данном томе публикуется роман «Шарлотта», рассказывающий о событиях, происходивших во времена правления Генриха Наваррского, известного не только своей знаменитой фразой «Париж стоит мессы», но и посвященной ему популярной песней Дю Корруа о храбром короле Анри Четвертом, имевшем тройной дар: пить, воевать и быть галантным кавалером. Вот об этом-то последнем даре опасного соблазнителя и повествуется в романе Ж. Вотье.