Пленница Белого замка - [8]

Видно, серьезно нарушил правило. Сидеть ему теперь там до окончания праздника, а его конь достанется герольдам.

Участники скрываются в шатрах, чтобы облачиться в доспехи. И вскоре первая пара занимает свои места. По знаку распорядителя падает алая лента, символически разделяющая всадников, и могучие боевые кони поднимаются в тяжелый галоп.

Впервые я смотрю на турнир не с помоста для знатных гостей. Но я хорошо помню, что там происходит. Перед глазами стоят и яркие попоны, и плюмажи, и развивающиеся на щитах ленты и рукава. Я знаю каждую черточку родовых гербов. Только принадлежат они тем, кто давно покинувшим этот мир.

Сэр Нотхельм. Алый золоторогий олень на горностаевом поле. Девиз — "Стремление". Моя первая, еще детская любовь. Как я желала ему победы! И волновалась за статного всадника в красно-желтом плаще. Кричала от радости, когда его противник вылетал из седла, и не замечала насмешливых взглядов отца.

Копыта коней поднимали пыль, копья ломались с оглушительным треском, а мой рыцарь так ни разу и не вылетел из седла. И когда Верховный Герольд передал ему золотую корону Королевы Турнира, я была готова, что её возложат на мою голову.

Глупый ребенок. Но сэр Нотхельм давал повод к надежде. Он один из взрослых всегда относился ко мне серьезно. Охотно принимал участие в наших с братом играх и иногда на пирах, с разрешения отца, приглашал меня на танец.

Но желанный символ в тот день украсил голову леди Леффин, старшей дочери герцога Альжи. Я чуть не заплакала от обиды, когда под восторженные крики сэр Нотхельм вел свою избранницу к покрытому соболиной мантией трону. Чего мне стоило тогда сдержаться!

Потом нас с братом отправили в городской дом, где мы провели остаток дня. Я металась по комнате, удивляя брата. Он думал, я переживаю из-за короны и клялся, что первую же победу в турнире посвятит мне. И возмущался коварством рыцаря — ведь сегодня сэр Нотхельм выступал моим кавалером!

Вечером, заехавшие переодеться к пиру родители сообщили, что грядет свадьба — мой возлюбленный просил у герцога руки Леффин, и получил согласие.

Я не хотела жить. В присутствии посторонних мне еще удавалось держать себя в рамках, но стоило остаться одной… В голову лезли то мысли о самоубийстве, то планы мести предателю.

На свадьбу не взяли ни меня, ни брата. Но родители вернулись довольные, а Адала, мамина служанка, взахлеб рассказывала моей няне, какими нарядными были дамы и что подавали на стол. Меня как раз засадили за вышивание, пришлось слушать о счастье предателя. Всю ночь я проплакала, уткнувшись в подушку. Тихо, чтобы няня не услышала. И поклялась, что отныне мое сердце закрыто для любви.

Клятву я сдержала. Но совсем не так, как хотелось.

В следующий раз я встретилась с сэром Нотхельмом через много лет. Я уже жила в Замке и, когда мы обменялись вежливыми поклонами, ничего не напоминало о прежних чувствах. Да и сам рыцарь изменился. Остепенился, обзавелся внушительным животом, тремя дочерьми и сыном. От прежнего юноши остались разве что солнечные зайчики в глазах.

Брат так и не выполнил обещания. Но я об этом не сожалела.

* * *

Утром сонные стражники вынули из скоб тяжелый засов, и створки распахнулись, жалуясь на судьбу плохо смазанными петлями. Лойз стоял чуть в стороне от толпы, желающей выйти из города, ждал меня. Как только я подошла лошадь, которую он держал под уздцы, всхрапнула и заволновалась.

— Тщщщщ. Тихо, тихо, дуреха, — в голосе наемника послышались неожиданно ласковые нотки, — Чего испугалась?

Только успокоив животное, мужчина обратил внимание на меня:

— Пошли?

Бредя по разбитому колесами сотен повозок тракту, мы перекинулись едва ли парой фраз. Лойз выбирал направление, и то, где и когда можно отдохнуть. В первый раз остановились прямо у дороги, не обращая внимания на пыль, что летела из-под ног путников.

— Вот, держи, — расслабив подпругу и отправив лошадь пастись, Лойз протянул мне кусок пирога. — На харчи, небось, денег не хватило? А ну, стой спокойно! — это уже относилось к взбрыкнувшей лошади, — Какая муха тебя укусила?

Пока я жевала пирог, запивая водой из фляги, Лойз тщательно осмотрел животное.

— Ничего не понимаю. Да что с тобой такое?

Я знала, отчего волнуется животинка, но молчала. Просто дождалась, пока Лойз поест и встала, готовая продолжать путь. До вечера шли без привалов.

Заночевать Лойз предложил в трактире. Соседствовать с вонючими, кишащими паразитами людьми у меня желания не возникло. И зачем, если можно переночевать в каком-нибудь лесочке, у чистого ручья?

— Затем, что там на тебя не накинется банда проходивших мимо разбойников.

— А банда прикормленных трактирщиком? Давай так — ты ночуешь в трактире, а я где-нибудь неподалеку. Утром встретимся.

Лойз покачал головой и ночевать мы остановились в березовой роще. Судя по аккуратно выложенному камнями кострищу, место понравилось не только нам.

Ужин состоял из жаренных на огне пряных кровяных колбасок и хлеба. Протягивая мою долю, наемник вздохнул:

— А могли бы по-человечески поесть. Ухи там, или рагу мясного с овощами…

— Я тебя не заставляла. Мог остаться в комфорте.

— Ага. И всю ночь волноваться? Нет уж, лучше так, у костра.