Плененные страстью - [110]

– Ты отобрал у меня единственное, что я поистине любил в этом мире.

Пустота внутри него переросла в глухой скорбный рев. Вспышки воспоминаний, яркие частички кратковременной радости пронзили нарастающую темноту. Смех Эмили, ее сияющие глаза, исследующие руки, нашептывания о ее мечтах и слова любви в порыве страсти.

Больше никогда.

Языки пламени поглотили его, овладели им.

Он отпустил Эмили и встал у основания лестницы, глядя в лицо Бланкеншипу, затем начал медленно подниматься по ступенькам.

– Столько работы, а так ни разу и не уложил ее в постель! – прошипел Бланкеншип, попятившись. – Это ты, дурак, забрал то, что принадлежало мне. Она мертва, потому что ты похитил ее. – Бланкеншип попятился по коридору к маленькому столику. Он с силой потянул за ручку верхнего ящика.

– Она никогда не принадлежала тебе!

Бланкеншип умрет. Это было так просто. Горе затуманило здравый смысл его светлости, оставив лишь одно стремление – жажду мести.

В глаза герцога бросился блеск серебра. У края верхней ступеньки лежал нож, на лезвии которого блестела кровь. Годрик схватил его, но почти тут же перед ним раздался звук взвода курка.

Его светлость уставился на барабан заряженного пистолета и на эти выступающие черные глаза позади него, в которых отражался дикий страх.

Бланкеншипу удалось вытащить оружие из ящика стола.

– Даже не думай об этом.

Годрик зарычал и пошел в атаку, а пистолет выстрелил мимо. Их тела столкнулись у перил. Бланкеншип стал размахивать руками, и оружие упало на ковер между ними. Годрик ударил Бланкеншипа кулаком в область шеи, а тот в свою очередь поцарапал ему грудь.

Грузный мужчина пошатнулся, и, поскольку их тела были спутаны, а Годрик не смог вовремя высвободиться, они оба начали падать.

Мужчины покатились по лестнице, вцепившись друг в друга, пока Годрик не приземлился на Бланкеншипа в самом низу, вонзив нож в грудь врага.

Тяжело дыша, они не сводили друг с друга взглядов, на секунду ненависть встретилась с ненавистью, прежде чем блеск глаз Бланкеншипа потускнел, уступая место темноте. Годрик убрал руку с ножа и перекатился с мертвого тела.

У двери стояли Люсьен и Эштон, их лица были пепельного цвета.

– Господи, – выдохнул Люсьен.

– Она умерла, – в голосе Годрика отсутствовали какие-либо эмоции.

Эштон поднес руку к сердцу. Люсьен отвел глаза.

Эмили лежала на мраморных плитах, светло-голубые тапочки были в крови, а Годрик поглаживал ее нежную изящную руку на полу.

Барон, наклонившись, прикоснулся к плечу герцога, когда указательный палец Эмили дернулся на мраморном полу. Наверняка это был предсмертный спазм. Но… ее пальцы начали и дальше сжиматься в кулак.

– Годрик, смотри!

Его светлость, ничего не видевший сквозь слезы, попытался взглянуть на любимую. Длинные ресницы Эмили задрожали.

– Она жива! – вымолвил Годрик с ужасом и облегчением. Она была еще жива. – Скорее, посмотрите ее рану!

Люсьен опустился на колени рядом с головой девушки и помог ему. Внимательно изучив рану, он облегченно вздохнул.

– Это ранение в мышцу. Никакие жизненно важные органы не задеты. – Маркиз оторвал рукав от своей рубашки. Вместе с Годриком они как можно крепче перевязали рану. – Если мы доставим ее к доктору, она может выжить.

– А это безопасно, передвигать ее? – спросил герцог у Люсьена.

– Думаю, да.

Его светлость осторожно взял Эмили на руки, и трое парней вышли на улицу. В этот момент как раз подъехал Джонатан с констеблем и подошло несколько сыщиков с Бау-стрит. Эштон остался, чтобы все объяснить, а Люсьен и Годрик с Эмили вернулись в дом Седрика, чтобы встретиться с доктором и молиться о жизни девушки.

О Небеса! Было тепло и светло, тихий мужской голос что-то говорил ей… Нет, читал ей. «Илиаду» на греческом. Она попыталась открыть рот, но не вышло.

«Я хочу увидеть тебя, кто бы ты ни был».

Было ли у нее тело?

Ей удалось выдавить из себя едва слышный стон. Голос затих, затем зазвучал более живо:

– Эмили.

Похоже, говорил Годрик, но это и понятно. Небеса были там, где он. Она попробовала разомкнуть уста снова, однако лишь выдавила еще один жалостный стон.

– Ч-ч. Отдыхай, дорогая. Ты столько пережила.

Ее руку накрыла огромная ладонь, это пожатие было теплым, сильным и прекрасным.

Губы прикоснулись к ее челу, оставляя жаркий след и пробуждая ее. Она с трудом разомкнула веки. Несмотря на бледность лица Годрика и спутанные волосы, он был единственным, кого Эмили хотела и по кому тосковала. Любимый. Его вид. Это и были Небеса.

Длинные ресницы Эмили задрожали, когда девушка сжала его руку. Она слабо улыбнулась. Годрик сдержал рыдание, в его глазах отразилась ее собственная боль.

– Что произошло? – Она сделала усилие, чтобы сесть. В каждой частичке ее тела ощущалась боль, но боль доказывала, что она жива – она здесь.

– Ты не помнишь? – Он пожал ее руку в ответ и сел на край кровати.

– Лестница. Я помню лестницу.

При этих словах Годрик закрыл глаза.

– Ты упала.

Эмили вновь сжала его руку, не в силах сделать что-то еще, чтобы успокоить его.

– А что было после?

Годрик, взглянув на нее, убрал локон волос за ухо.

– Бланкеншип убил того человека, а потом я убил его.

Эмили, выдохнув с облегчением, зажмурилась от боли. Угрозы Бланкеншипа канули в Лету.