Плененные страстью - [24]

— А почему вы обожествляете Суневу? Что с ней сталось? — спросил Дагон, гладя шелковистые волосы Халиды.

— Сунева так и не постарела в отличие от тех, кто бежал из плена вместе с ней. Как‑то она отправилась в храм на молитву и исчезла. На следующий день на том месте, где ее видели в последний раз, возвышалась огромная мраморная статуя. Никто не мог объяснить, как она появилась в храме. И тогда женщины поняли, что в Суневу вселился дух богини, потому что ни одна принцесса из их родных мест не была столь сильной, мужественной и сообразительной. Они не знали, кто это всемогущее и благородное существо, поэтому стали молиться Суневе, которую знали всю жизнь. Так продолжалось веками, и богиня никогда не предала нас. Надеюсь, что и мы ее не подвели.

Поразительная история! Дагон гадал, правда ли это и в чем заключается истина. Наверное, они никогда не узнают.

Отрешившись от раздумий, он приподнял ее подбородок.

— Ты позволишь любить себя, моя королева?

Халида улыбнулась и, кивнув, привлекла его к себе. Их поцелуи пьянили, как молодое вино. Они быстро охмелели, сплетаясь языками в чувственном танце, но Халида внезапно отстранилась и засмеялась при виде озадаченной физиономии возлюбленного.

— Пойдем со мной, — позвала она, поднимаясь с постели и протягивая руку, и повела Дагона через колоннаду белого мрамора в закрытый со всех сторон сад, освещенный серебристым лунным сиянием. На дальнем конце высилась вторая колоннада, с видом на горы, спускавшаяся полого вниз. Хотя Дагон не различал в темноте цветы и растения, все же он ощущал сладостный аромат роз и пьянящее благоухание лилий.

— Умеешь плавать? — спросила Халида.

— Да, — недоумевающе протянул он и тут же увидел фонтан с изящными мраморными фонтанчиками в виде раковины в каждом углу. Дагон не‑мог оторвать взгляд от королевы. Ни одна его знакомая женщина не умела плавать.

Волосы окутывали Халйду подобно тонкой паутине, скрывая от его глаз обнаженное тело. Она ловко нырнула, скрылась из виду, и Дагон на мгновение испугался, но тут же улыбнулся, заметив скользившую к нему тень. Быстро сбежав по ступенькам, он последовал примеру Халиды, подплыл ближе и поцеловал ее.

Когда они вновь всплыли на поверхность, Халида весело рассмеялась:

— Как хорошо ты понимаешь меня, мой прекрасный Дагон! Как могло это случиться за столь короткое время?

— Мы предназначены друг другу судьбой, отныне и вовеки, — прошептал Дагон, обнимая возлюбленную. — Такова воля благородной Суневы, моя королева.

Она сжала его ягодицы, притягивая к себе, и ощутила, как напряглось копье любви, едва прикоснулось к ее мягкому холмику. Халида встала на носочки и провела языком по его губам.

— Ах, богиня так добра, — промурлыкала она и, повернувшись, бросилась в воду, но оказалась недостаточно проворна. Дагон, предвидя ее уловку, поспешно поймал плутовку за щиколотку. Несколько мгновений Халида сопротивлялась, но тут же успокоилась и легла на спину. Дагон нагнулся, и стал лизать ее ступню, протискиваясь языком между пальцами и посасывая каждый по очереди. Потом разжал руку и взялся за вторую ступню.

Халида долго плавала перед ним с закрытыми глазами. Тонкие волосы стелились по воде шелковистым покрывалом. Наконец она подняла ресницы, увидела гигантский отросток, вздымающийся из черной поросли в паху, и облизнулась, словно предвкушая изысканный обед. Заметив это, Дагон нежно сжал ее икры, бедра и притянул к себе, пронзил своим неумолимым копьем. Халида сладострастно вздохнула, когда он вошел в нее, и с коварной улыбкой напрягла потаенные мышцы своего грота, отпустила и стиснула снова. Сцепив руки за ее спиной, Дагон осторожно подался вперед и начал легкими движениями языка облизывать ее сосок. Он почти не шевелился, только обводил крохотный бугорок опять и опять. Лицо Халиды исказилось мучительной страстью.

Наконец он поднял голову, всмотрелся в Халйду и принялся за вторую грудь. На этот раз, однако, он был куда смелее. Дагон свирепо впился в другой сосок, кусая нежную плоть не так сильно, чтобы поранить, но достаточно грубо, чтобы Халйду словно молнией насквозь пробило. Он почувствовал, как утолщается и растет в ней, если подобное только было возможно, но жаркая бездна ее тела возбуждала его так, как никогда ранее.

Халида ощущала, как бешено он бьется в ее глубинах. Само лихорадочное неистовство их слияния казалось безумием. Она отчаянно охнула, пытаясь втянуть хоть немного воздуха, и, достигнув любовного крещендо, всхлипнула, изливаясь пьянящим зельем любви, увлажнившим пылающую красную корону его фаллоса, но ни в малой степени не удовлетворившим жгучую жажду владельца. Дагон поднял ее, вынес из воды и поставил на четвереньки. Она изогнула спину, выставила попку и пробормотала лишь одно слово:

— Да.

Встав, он раздвинул половинки ее сочного персика, коснулся головкой фаллоса розовой дырочки и медленно, медленно стал входить, сначала нежно, потом чуть настойчивее. Плоть поддавалась, постепенно открываясь, и внезапно острие орудия любви ворвалось в девственное отверстие ее роскошного тела. Халида охнула, скорее от неожиданности, чем от боли, но он продолжал надавливать, крепко держа ее бедра.