Племянник короля - [20]

Куда красивее и приметнее была другая летняя резиденция князя неподалеку от столицы – дворец в Гуре под Новым Двором. В Гуре князь принимал почетных и нужных гостей Туда часто приезжал на вакации из Вены юный князь Юзеф Понятовский. Художник Шимон Маньковский украсил стены комнат цветными фресками, а соавтор «плана генерального оброка» Юзеф Выбицкий писал там свои политические комедии и драмы.

Находясь в Варшаве, князь Станислав делил время между интеллектуальной жизнью и занятиями, связанными со служебными обязанностями. В ближайшем его окружении можно встретить специалистов и ученых в разных областях археологов, математиков, минералогов (так называли тогда специалистов по горному делу) и даже инженеров водных путей. Все это общество встречалось у князя на так называемых «философских обедах», являющихся, несомненно, каким-то подобием «королевских четверговых обедов». Во время этих обедов блистали своей эрудицией падре Бенвенути, «чрезвычайно ученый римский священнослужитель», Ревердиль – королевский библиотекарь и лектор, а также главный польский масон граф Август Мошинский, генеральный директор всех кабинетов и коллекций его королевского величества. Несколько скучноватую атмосферу этих ученых сиест оживлял неистощимым юмором и яркими воспоминаниями о путешествиях сердечнейший друг князя генерал-майор коронных войск барон Карл Фридрих Эрнст де Кокцеи. Этот княжеский приятель, один из тех офицеров, «которые сочетали выдающийся ум и манеры с основательным знанием военного ремесла», был любопытнейшей фигурой, чрезвычайно характерной для своей эпохи. Сын прусского канцлера, человек одаренный, в молодости вынужден был покинуть родную Пруссию, поскольку изводил Фридриха 41 «злополучными сатирическими выпадами, от коих в молодые годы по чрезмерной живости натуры не всегда умел удержаться». Потом колесил по свету. Служил в английских и голландских войсках, плавал по далеким морям, пережил сотни удивительнейших приключений. После многолетних скитаний осел на постоянное жительство в Польше и стал «самым учтивым офицером» немногочисленной коронной армии и ближайшим приятелем и постоянным нахлебником князя Станислава, который был моложе его на тридцать лет.

Вторым сердечным приятелем князя был другой завсегдатай философских обедов, тихий, скромный королевский секретарь Станислав Бадени. Историки, приводящие в своих трудах двух-трехстрочные характеристики князя Станислава, никогда не забывают подчеркнуть его «тщеславие и высокомерие» по отношению к людям низших кругов. Может быть, так оно и было, но среди немногочисленной личной переписки князя Станислава, просмотренной исследователями, как раз сохранилось письмо, удивительно не соответствующее этому повсеместно принятому мнению. Это записочка с выражением соболезнования, посланная в 1778 году Станиславу Бадени в связи со смертью его отца. Вот в каком тоне пишет кичливый принц Речи Посполитой скромному чиновнику королевской канцелярии: «Баденик мой дорогой… прошу кланяться от меня матушке и поблагодарить за то, что родила Двух честных малых. Сердечно обнимаю тебя, дорогой Стась!»

В 1777–1778 годах князь Станислав был активнейшим деятелем только что образовавшегося в столице Варшавского физического общества. Возникло оно по инициативе Адама Чарторыского, а организовал его специально для этого призванный из Парижа французский ботаник, профессор Жан-Батист Дюбуа. На заседаниях общества встречались виднейшие ученые столицы с магнатами-интеллектуалистами вроде Адама Чарторыского, Игнация Потоцкого и князя Станислава. На заседаниях обсуждались изыскания в области физики и астрономии; члены общества переписывались с учеными других стран, даже, намеревались выпускать специальный научный журнал. Но длилось это недолго. Все начинание рухнуло по политическим причинам.

В 1778 году, в период наиболее острой борьбы против кодекса Замойского, в Польше усилились ожесточенные преследования иноверцев. Жан-Батист Дюбуа, рьяный вольтерьянец, реагировал на это печатным выступлением «Essai sur I'histoire litteraire de Pologne»,[19] в котором в чрезвычайно острых и несправедливых тонах обрушился на отсутствие у поляков терпимости. Книга эта из-за ее тона вызвала резкую критику даже со стороны прогрессивных людей. Возмущение было так велико, что французу пришлось собрать пожитки и убраться из Польши. А после него никто не пожелал взять на себя труд проводить заседания общества.

Известно также, что князь живо интересовался музыкой, посещал все гастроли, держал музыкантов при своем дворе и даже основал в Варшаве музыкальную школу, самых способных выпускников которой посылал потом за свой счет в Италию для дальнейшего учения.

Наряду с интеллектуальными занятиями много времени у князя Станислава занимала военная служба. Молодой генерал-лейтенант командовал тремя уланскими полками и парадным полком пешей гвардии. Гвардейский полк был специальной воинской частью «с исключительным уровнем дисциплины и светской жизни». При полку существовала школа практической геометрии, в которой «учили рисовать карты на глаз либо с помощью приборов». В казармах пешей гвардии на улице Битной (на теперешнем Жолибоже) князь проводил по нескольку часов в день. Частично это объяснялось и тем, что поблизости от этих казарм находилась частная квартира барона Кокцеи, где иногда тоже проходили «философские обеды».