Племя - [11]

Чиновники ошиблись абсолютно по всем пунктам. «На самом деле все мы выходили на пляжи с разбитыми бутылками, чтобы так сражаться с немцами, – вспоминает одна женщина о всеобщей решимости дать отпор врагу. – Мы пошли бы на все, чтобы остановить их».

Немецкие бомбардировщики с 7 сентября 1940 года начали основательно бомбить Лондон и не останавливались до следующего мая. Пятьдесят семь дней подряд они волнами пролетали над Лондоном, сбрасывая тысячи тонн взрывчатки прямо на жилые районы.

Как известно, в период этих бомбежек множество лондонцев устало тащилось по утрам на работу, плелось через город к убежищам или станциям метро по вечерам, а затем – обратно на работу, когда наступал рассвет. Поведение в убежищах было таким примерным, что волонтерам даже ни разу не пришлось звать полицию для наведения порядка. Более того, толпа сама наводила порядок, следуя неписаным правилам, которые делали жизнь сносной для незнакомых друг с другом людей.

Вот что написал один человек об обстановке в большом убежище: «В одном месте сидели тысячи человек, которые не были друзьями или коллегами. Они буквально ночи напролет жили в странном сумеречном городе, населенном людьми, не знающими друг друга. Поначалу там не было ни правил, ни наград, ни наказаний, ни иерархии, ни власти. Но вскоре начали возникать “законы”, насажденные не полицией или надзирателями (которые оказались беспомощны перед лицом такой толпы), но самими обитателями убежища».

Восемь миллионов мужчин, женщин и детей в Лондоне пережили такую воздушную бомбардировку, с которой даже солдаты редко сталкиваются. Часто тяжело раненным давали морфий и оставляли умирать среди руин, пока команды спасателей шли к тем, кого еще можно было спасти.

«Темп бомбардировки был так стремителен, – вспоминала одна женщина, – что, казалось, звучал огромный оркестр барабанщиков, марширующий по городу».

Один завод (пищевая промышленность) попал под бомбежку, и мертвых выносили оттуда, покрытых мармеладом.

На разрушенной швейной фабрике погибших находили утыканными иглами.

В одно из подземных убежищ попала бомба, и в нем мгновенно погибло 600 человек.

В другом бомба пробила водопровод, и больше сотни человек захлебнулись, когда убежище в считаные минуты заполнилось водой.

Ужас длился и длился, люди гибли в своих домах и дворах за самыми повседневными делами. Однако этот опыт не только не вызвал массовой истерии, он даже не стал причиной увеличения числа случаев индивидуального психоза. До войны Англии предвещали до 4 млн. психических пациентов, но в ходе бомбежек психиатрические больницы по всей стране отметили снижение числа госпитализаций. Служба скорой помощи в Лондоне фиксировала в среднем два случая «бомбардировочного невроза» в неделю. Психиатры в замешательстве смотрели, как в период интенсивных воздушных налетов у их постоянных пациентов проходили симптомы нервных расстройств. Добровольные обращения в психиатрические отделения заметно сократились, даже у эпилептиков отмечалось снижение числа припадков.

«Хронические невротики мирного времени теперь водят кареты скорой помощи», – заметил один из врачей. Другой предположил, что некоторым людям на самом деле стало лучше во время войны.

Позитивное влияние войны на психическое здоровье впервые заметил великий социолог Эмиль Дюркгейм, который обнаружил, что, когда европейские страны вступали в войну, число самоубийств сокращалось. Психиатрические отделения в Париже были до странности пусты во время обеих мировых войн, даже когда немецкая армия ворвалась в город в 1940 году.

Исследователи отметили похожий феномен во время гражданских войн в Испании, Алжире, Ливане и Северной Ирландии. Ирландский психолог Г. А. Лайонс обнаружил, что в Белфасте вдвое уменьшилось число самоубийств в период бунтов 1969 и 1970 годов, а также сократилось число тяжких преступлений. У людей резко понизился уровень депрессии, причем сильнее всего это проявилось среди мужчин из самых неблагополучных районов. Однако в графстве Дерри, где жители до того практически вовсе не проявляли жестокости, произошел рост, а не спад депрессии среди мужчин. Лайонс предположил, что мужчины в мирных районах испытывали депрессию, поскольку не могли помочь обществу своим участием в борьбе.

«Людям кажется, что их жизнь наполняется смыслом, когда они активно вовлечены в процесс… и в результате улучшается их психическое здоровье, – писал Лайонс в 1979 году. – Было бы безответственно предлагать насилие как способ наладить психическое здоровье, но выводы, сделанные в Белфасте, предполагают, что психологическое самочувствие людей улучшается, когда они активно участвуют в жизни своего сообщества».

Регулярность воздушных налетов на Лондон, похоже, сама по себе стала странным утешением для горожан, и громкие залпы противовоздушных батарей, сколь бы неэффективными они ни были, помогали лондонцам не чувствовать себя совсем уязвимыми. Объемы употребляемого в городе пива едва ли изменились, то же можно сказать о посещаемости церквей. Однако люди искали утешения в суевериях и магии, носили с собой талисманы и по какой-то причине отказывались надевать зеленое.