Плеханов - [18]

— А Вера Ивановна будет?

— Конечно. Будет и Лев Дейч. Они с Верой давние друзья.

В коммуне они провели очень приятный вечер. Роза через полчаса чувствовала себя как дома. Друзья Плеханова не могли насмотреться на человека «оттуда», расспрашивали об оставшихся товарищах, рассказывали о битвах с драгомановцами.

В тот день пришла еще одна женщина — Анна Кулишова, Анка, как все ее называли, тоже политическая эмигрантка из России.

— Анка, расскажи Розе о своих подвигах в Париже, — попросил Жорж. Та стала отнекиваться.

— Лучше расскажу я, — вмешался Дейч. — Анка недавно вернулась из Парижа, где она была со своими итальянскими друзьями. Пошли они в тир потренироваться в стрельбе. Все они там ужасные анархисты. Анку оставили за столиком кафе около тира, а сами увлеклись. Стреляют и стреляют…

— С переменным успехом, — вставила Вера Ивановна.

— Вот именно, — продолжал Дейч. — Но Анка соскучилась, вошла в тир и попросила ружье. Хозяин удивился, но дал. И вот начала Анка сбивать все его мишени. Даже итальянцы, которые знали о ее революционном прошлом, рты разинули от удивления. А французы были просто покорены этой очаровательной блондинкой.

Все смеялись и больше всех сама героиня этой истории, которую недавно рассказал друзьям знакомый, случайно оказавшийся в тире во время ее триумфа.

В десять часов поляки ушли. Тогда Плеханов прочитал письмо из Петербурга. Все задумались. Нарушила молчание Вера Засулич:

— Жорж, мы ждем вашего слова. Вы уже давно прочли это письмо и могли его обдумать. И мы знаем, что ваше решение будет самым правильным.

— Спасибо, Вера Ивановна, за доверие. Выход один — пока нам остаться здесь. Петербуржцы но спрашивают нашего совета — ехать или нет, они пишут, что едут. Значит, другого выхода нет. Значит, «Черный передел» сворачивает свою работу в России. Но тем энергичнее мы должны действовать здесь. Кроме выпуска газеты вербовки сторонников среди эмигрантов и студентов, налаживания связей с социалистами других стран, мы должны выработать для себя четкую программу. Но, друзья мои, я не могу составить эту программу, думаю, что и вы не готовы. Я чувствую, что мы не правы, совсем отрицая политическую борьбу. Мне не ясна роль общины. Мы невежественны по многим вопросам, как это ни горько признавать. Героическая смерть наших товарищей обязывает нас найти верную теорию, которая, как ариаднина нить, выведет нас из лабиринта противоречий. В этом наш долг перед погибшими и перед будущим России. Мне смешно читать статьи в «Земле и воле» и в первую очередь свои. Там путаница, противоречия. Так ли уж самобытна история России, что мы должны идти своим путем?

— Жорж, что вы говорите, ведь это аксиома, — перебила его Анка.

— Не знаю, я не верю в аксиомы, я должен твердо знать на основе современной науки, что правильно и что нет.

— А если написать Марксу и узнать его мнение об общине? — сказала Засулич.

— Мне кажется, что ему рано писать. Я бы не знал даже, как сформулировать вопрос. Ведь мы не ученики первого класса, и обращаться к такому человеку надо, серьезно подготовившись. Какое счастье было бы побеседовать с ним по многим вопросам! Чем больше я читаю работы Маркса и Энгельса, тем шире раздвигается горизонт моих знаний. Но как многого я еще не знаю.

— Жорж, вы слишком требовательны к себе. Вы столько за это время прочли, да еще ходите, как ученик, на лекции в университет, — вставил Дейч.

— Хожу и всем вам советую. Лекция, прочитанная даже посредственным профессором, придерживающимся буржуазных взглядов, дает систематичные знания, чего нам не хватает. Да к тому же, кроме лекций по истории и экономике, я посещаю занятия и по другим наукам — геологии, органической химии, анатомии и зоологии.

— А это зачем нам знать? — не унимался Дейч.

— А к тому, милый Левушка, что революционеру надо все знать. Особенно теперь, когда мы работаем над программой.

Кончили этот разговор поздно ночью. На другой день Жорж показал жене план своих занятий. У него уже было несколько десятков тетрадей с выписками и записями лекций. Деньги, которые привезла Роза, дали ему возможность купить книги, о которых до этого он только мечтал. В первую очередь это были работы К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Гражданская война во Франции» и Ф. Энгельса «Анти-Дюринг», «К жилищному вопросу», «Бакунисты за работой».

Книги в Швейцарии были дорогие, а питание сравнительно дешевое, тем более что легко можно было получить кредит в продуктовых лавочках. Но деньги, полученные из России, подходили к концу, к тому же на них жило несколько человек. Поэтому однажды, когда Плеханов с радостью сообщил, что ему обещали выслать из книжного магазина Цюриха «Кельнский процесс коммунистов» К. Маркса, Роза сказала, что скоро денег не хватит и на хлеб.

— Но ведь ты знаешь, что эти книги для меня, да и для всех нас, дороже хлеба, — сказал Плеханов.

— Да, ты прав. Я никогда тебе не буду мешать в этом деле. Прости, милый, мою меркантильность.

И с тех пор в семье Плехановых так было заведено — как бы туго ни было с деньгами, они в первую очередь тратились на книги, нужные для революционной пропаганды, а потом уже на самое необходимое — еду, лекарство, одежду.