Плечом к плечу - [8]
Шрифт
Интервал
И тихо промолвил Андрею:
«Ты, мальчик, не бойся меня, не дрожи,
Твой ужас меня удивляет.
Звезда ли сосет твое сердце, скажи,
Забота ль к земле пригибает?
Скажи, что мрачит твоих глаз небеса,
Не сказка ли в том виновата?
Иди же, взгляни мне без страха в глаза,
Доверься всем сердцем, как брату».
«Ты страшен мне! Кто ты? Откуда пришел?
Ответил Андрей торопливо. —
Ты длинен и тонок, ты черен и зол,
И сладкие речи фальшивы.
В лице ни кровинки, в глазах ни огня,
И губы твои — неживые…
И клюв твой куриный пугает меня,
И брови пугают кривые».
«Мой мальчик, мой мальчик, боишься ты вновь!
Но внешние чары непрочны,
Взгляни же поглубже — там шепчет любовь,
Как тайный подземный источник.
Дай руку, меня недоверьем не мучь,
Скорей позабудь опасенья,
Тебе подарю я к сокровищам ключ,
Послушай меня хоть мгновенье.
Есть зданья… Лазурью горит потолок,
Повсюду там встретишь хрусталь ты,
Их дно украшает янтарный песок, —
Пещеры из мха и базальта!
Там ярких зеркал неподвижная ртуть
И музыка сводов безгранных,
Там дышет бассейна прохладная грудь
Под вечным движеньем фонтана.
Вверху полукругом светлеет плафон,
Блестит, как родник, неизменно,
И мерно плывет меж стеблей и колонн
Сверкающих столиков пена.
Колонны, как лес, вырастают кругом,
И запах цветов опьяняет…
Ты понял? — сказал незнакомец. — Тот дом
«Большое кафе» называют.
В тот час, когда зной раскалит добела
Дома, тротуары и лица,
Покинув конторы, дворцы и дела,
Толпа в эти залы стремится.
И здесь, словно пальмы средь знойных пустынь,
Прохладные руки сплетая,
Прекрасные женщины — слепок богинь —
Сидят, наготою сверкая.
Как нежен на шее жемчужный горох!
Как ярко пылают рубины!
О розы из камня, вас вырастил бог
В скалистых и мрачных глубинах.
Кто ласточкой быстрой слетает в низину,
Толчком и волчком пробираясь?
О кто он, упругий, как сталь и резина,
Что мигом доставит сигары и вина,
Лишь с ветром одним состязаясь?
То пикколо[15]! Маленький паж-быстроножка!
Наперсник красоток и франтов!
Немеркнущих звезд золотые застежки
Сияют сквозь прозелень кантов.
Андрей, ты для этого создан судьбою,
И, в этом мне можешь поверить,
Ты должен мундир с золотою каймою
Почистить, встряхнуть и примерить.
Да будет душа твоя счастьем согрета,
Поверь мне, я мудрый и старый,
Тебе — подаешь ли с поклоном газету,
Кладешь ли на столик сигары,
Несешь ли бутыль, чтоб наполнить стаканы
Тяжелой и сладкой струею,
Приносишь ли пестрые ты марципаны,
Где звезды морские блестят и лианы
Сплетаются с яркой травою, —
Монетка из розовых пальчиков панны
Сверкнет серебристой плотвою!
Гляди — пред тобой золотая дорога!
Дворец из банкнотов и злотых!
За мною! Ни шагу назад, ради бога —
Тут ждет нищета у родного порога,
Там ждут тебя хлеб и янтарные соты,
И сласти и вина без счета!»
Так ловко Андрея старик соблазняет
И дразнит воображенье.
Их только полоска земли разделяет
Покрытая светом и тенью.
Андрей зачарован, он — как изваянье.
Но нет, не ликеров потоки,
Не мрамор колонн, не алмазов сверканье
Румянцем зажгли его щеки.
Ни светлый янтарь, ни базальт — не причина,
Что крови сильнее биенье,
На лбу у Андрея застыла морщина
И выступил пот от волненья.
Сказал он: «В цехАх, в рудниках и пучинах;
В подвалах и темных колодцах —
Для шайки гуляк — день и ночь, как скотина,
Народ изнывающий гнется.
В кафе, где танцуют нарядные франты
Под пьяные крики застолья,
Пиликают им до утра музыканты,
Кляня золотую неволю.
На чорта мне сдался твой сумрак пещерный,
Фонтаны и чаш позолота!
Но ты повтори мне — ужель это верно,
Что там получу я работу?
Что матери я бельевые корзинки
Таскать на спине не позволю,
Чтоб руки, что вечно в коростах и синьке
Могли отдохнуть от мозолей?
Хочу я работы! В раю, в преисподней…
Кафе или пекло — теперь все равно мне!
Но чур, не забудь, что сказал ты сегодня —
Мне деньги земные обещаны, помни!
Лишь в срок мне платите, а там как хотите!
И все до копейки! Заверить могу я —
Доволен останется важный кондитер.
Прощай! Послезавтра сюда же приду я.
Андрей по песку зашагал, словно пьяный,
И сердце забилось так часто и бойко,
Но вдруг громкий крик услыхал из тумана —
Прохожий кричал ему: «Парень, постой-ка!»
Смущенно Андрей повернулся обратно —
Старик догоняет, сверкая глазами,
На лбу выступают пурпурные пятна,
И дым изо рта вылетает клубами.
«Эй, ты! Не спеши-ка… Неравные счеты!
Ты требуешь денег? — сказал он со злобой.
Так помни, сопляк, есть условье одно тут,
И ты от него отвертеться не пробуй!
Тебе нет пятнадцати. Молокосос ты!
А ты сеешь бунт по всему околотку!
Так вот, не бушуй, не высовывай нос ты,
Да кляпом молчанья заткни свою глотку!
Ты будешь являться по первому знаку,
Безропотно лбом подметать мостовую!
Постой же, к руке моей, словно собаку,
Покорно тебя подползать научу я!
Ступай!» — И замолк он. Глаза потускнели.
Он ветром надулся и вдруг стал зеленым,
И первые капли дождя зазвенели,
И к тучам угрюмым он взвился со стоном
В темной хате мать ждет сына
Беспокойно, молчаливо,
Сына нет как нет, хоть время
Возвратиться после школы.
Стынет в печке скудный завтрак, —
Не идет он. Вот стемнело,
Засветить пора бы лампу.
За окном гроза и ветер,
Хмурый дождь стучит по стеклам,
Заблудившись в темной нише,
Стонет голубь одинокий,
Мухи ползают по окнам.
Темный вечер опустился,