Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016 - [54]

над мелкой речкою мостки /скользя перехожу/ откуда приступы тоски/ я сам не нахожу//я так глядел тебе вослед/ а слов не находил / и угасал осенний свет/и в поле уводил ‹…›

Связь с ослепительным миром

Инга Кузнецова. Откровенность деревьев. М.: Русский Гулливер, 2016

В конце книги – вдруг строка: «слова растут как листья на ветвях». Так это же о стихах самой Инги Кузнецовой! Да, у неё не только каждая строка, – каждое слово непредсказуемо! – причём не только для читателя, но и, кажется, для самого автора, находящегося во власти «высокого косноязычия». В общем, сейчас так пишут многие – отказываясь от больших букв, от пунктуации и отдаваясь «поэтическому безумию»; однако достаточно вчитаться повнимательней, как видишь: «безумие» это вполне контролируемое; автор словно бы прячется за свои строки – а сам с интересом подглядывает за нами: «ну как?». А Кузнецова словно бы пишет для себя, шутливо отмахнувшись от читателя: мол, если интересно – читайте, будьте со мной, но – держитесь крепче… Темп её стихотворений энергичный, иногда стремительный, это касается как рифмованных стихов, так и верлибров; предполагаю, что поэт тем самым старается не задерживаться на болевых моментах своей жизни, пройти через свои переживания насквозь, или – проскочить мимо, не задерживаясь на лишнюю секунду. Причём она даже не прочь заговорить тоном обиженного ребёнка – ну, конечно, невзаправду обиженного («любовь ты соковыжималка/давильня а тебе не жалко / нас дожимать любовь / ведь люди мы не апельсины / нас травят нежности-токсины /твои любовь»), или пошутить (не с нами, а над собой), обыгрывая строки своих далёких предшественников («молчите пунктирные трубы», «этот снег / этот ранний сеанс / поцелуй на морозе», и делая свои стихи безудержной игрой в аллитерации, которых в книге множество («эта зима и глупа и люта / словно малюта Скуратов», «это я тристан что шатаясь вышел на пристань», «я бы курила/ артритные руки да в брюки / я бы хотела курировать галерею / но как кулик / от актуального искусства / зверею», и так далее и тому подобное). Игра ради игры, бессмысленность? О нет-«смешная граница смерть», вижу я строку; в ней не нужно ничего расшифровывать, не нужно никакого контекста; смерть не раз возникает в стихах Инги Кузнецовой – вот уж от чего она не уворачивается; более того: безбоязненно смотрит прямо в глаза, и даже спокойно рассуждает:

а потом я смешаюсь с землёй

и в подземные воды

вместе с братьями-сестрами попаду

мы сольёмся в лесные ручьи

о великое круговращенье природы!

мы частицы

общие и ничьи ‹…›

Только б держать в ослепительном мире

с темнотой и деревьями

и летящими птицами

и породами горными

и животными гордыми

и любимыми и беззащитными лицами

связь

Разве это игра? Это – острое чувство жизни, её живописное восприятие, переполнение ею до восторга:

открывается мир удивленья

тополей на бегу распылённых

что пытаются за оцепленье

пробираться пылающих кленов ‹…›

тополя на бегу обернулись

и застыли подобием улиц

тополя зарываются в глину

чтоб накапливать пух тополиный

Каждую минуту в таких стихах поэт Инга Кузнецова проживает как в первый и в последний раз: успеть всё увидеть, прочувствовать, очароваться, забыться.

От Германа Власова: Рисунок и стихи

Ивкин, С. В. Грунт: стихотворения/С. В. Ивкин. – Челябинск: И 25, Изд-во Марины Волковой, 2016. – 80 с.

Со стихами Сергея Ивкиная познакомился 10 лет назад в Крыму – вернее, сначала я увидел его рисунки, а потом – стихи. Причем, было заметно, что первым он уделяет внимание не меньшее. И это хорошо уже тем, что позволяет заглянуть в поэтическую кухню поэта: увидеть его работу с образностью, звукописью, словом. А здесь происходит упоение зрелой речью – танец, где восторженный автор, поддерживая за талию и пальцы лирических героев, совершает удивительные и неповторимые пируэты. Красиво! Ритмические стихи выходят за пределы старой нормы, используют современную лексику, делая это безошибочно, выбирая в качестве опорных слов – беспроигрышные и емкие; а верлибры (их разновидности) – тянутся к упорядоченности и интуитивной размеренности. Похожее найдешь разве что в джазовом исполнении известной музыкальной темы – важно иметь слух и уметь считать:

* * *

С тех пор, какты превратилась / в большой мыльный пузырь / и прошла многоэтажками, /этотмир стал настолько мелок – / тонкая плёнка поверх асфальта, – /что я обнаружил возле дома/ три больших пакета вины, / не донесённых до мусорных баков.

Я не хочу развязывать их / и заглядывать внутрь. / Пробую угадать. ‹…›

Ну, кто в здравом уме станет

пересказывать любимому человеку новостной канал?

(С тех пор, как ты превратилась)

У Ивкина притягивает свобода выражения, открытость любому вызову извне и – через них – куда большее раскрытие внутреннего Я. Ивкин – это поиск и постоянное любопытство, отзывчивость и (оттого) крайняя ранимость. Но ранимость эта – первая и ощущения – подлинны. А, значит, автор волен в выборе метафор, прав в своем уникальном видении сцены:

‹…›

Уточка на голове /хвостиксвой чёрный поднимет-опустит./

Ты говоришь: /Давай, друг друга отпустим. /А мы и не держим. /

Не держимся. /Не дорожим. / Не дружим. /