Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016 - [31]

Над полем где-то вдали

В предчувствии близких вьюг

Курлыкали журавли,

Птенцов уводя на юг.

Горело в небесной сини

Листвы золотой торжество.

Но мамонт ушел в осинник,

И больше не видно его.

* * *

Заранее ясен финал мотылька

У свечки в бокале.

Когда мы крушили ментальность совка,

Мы тоже летали.

Мы просто обязаны были сгореть,

Но вышло иначе,

А что нам от жизни осталась треть –

Так и это удача.

Простите нам, дети, словесный туман,

Напыщенность эту,

Прокуренных кухонь высокий обман,

Стремление к свету.

Монолог Буратино

Вот нарисованный очаг,

Вот ключик золотой –

И мы спускаемся во мрак,

Ведомые мечтой.

Здесь паутина, пыль и грязь,

И низок потолок;

Здесь крыса пискнет, торопясь

Убраться из-под ног.

Здесь страх, что сводит нас с ума,

Тяжел, как кирпичи –

Но что там впереди, где тьма

Сгустилась и молчит?

– Какая разница? Наш путь

Лежит всегда вперед,

И что за ужас там ни будь,

Назад не повернет.

Наш мир – театр, но режиссер

Таит от нас финал.

Будь каждый сам себе суфлер,

И пусть трепещет зал!

Пускай, как барабан в бою,

Стучат во тмье сердца,

Пусть каждый роль ведет свою,

Сражаясь до конца.

Мальвина, бес тебе в ребро,

Корсаж и юбки – вон!

Читай скорей стишки, Пьеро,

И к бою, Артемон!

Я – ни любовник, ни герой,

Ни воин, ни поэт –

Любую стену головой

Пробью, идя на свет.

Хор поет:

Пусть очень трудно нам идти

Во мраке долгих лет –

Лишь был бы свет в конце пути.

Голос свыше (это отставший при

спуске по лестнице Папа Карло):

В конце пусть будет свет.

Иди в кино, Оксана

Не верю в женщин с именем Оксана –

Мне кажется, что ночи напролет

Им снятся львы, жирафы и саванна,

И на песчаном мысе бегемот,

И толстый негр, стучащий в барабан –

Вся эта гумилевщина, кино

Столетней давности. Храни, мой талисман,

Нас от иллюзий, канувших давно!

Я тоже отдал экзотизму дань,

Но я летел мечтой в другие страны,

Чтоб новым преисполнится и странным,

Не для того… Оксана, перестань!

Молчи, Оксана! Лучше в землю лечь,

Чем слушать… мне и слышать неохота,

Что как прижмешься к негру – «маешь вещь»

И сколько шкварок будет «с бегемота».

Рафтингпо Стиксу

Харон на атеистах отдыхает:

– Ты погляди, компания какая!

Приперлись вечный обретать покой –

Ни у кого обола за щекой!

Не верили в богов, своим умом

Хотели жить? Ворочайте веслом!

Ты, толстый, становись к рулю,

А я покуда подремлю.

– Да ладно, песьемордый, не скули.

Бумажный рубль… на что тебе рубли?

Кто на себя надеялся всю жизнь,

К веслу привык. Давай левей держи!

Правь на стремнину. Да не суетись,

Кто нас там ждет? Давай-ка, братцы, вниз,

Ну, типа сплаву нас, как летом в отпуск.

Поди, с покойников не спросят.

Я думаю – пока несет река,

Не стоит утыкаться в берега,

Тут нас не ждут, там странствию конец –

Давай-ка вниз, мертвец. Греби, мертвец!

Терять нам нечего. Ну, разве счет годам.

Река всегда впадает в океан,

А в океане, – близко ли, вдали –

Нас встретят корабли.

Я в детстве думал – буду Крузенштерн,

Кусто или Челюскин, например.

При жизни все дела, не довелось.

Ну, после смерти повезет, авось,

Уйти за край земли, за окоем…

– Эй, лодку-то вернешь?

– Потом вернем…

Разговор друга с сочинителем

– Что, приходила Муза?

– Да, была.

Вздохнула, обозвала непечатно.

Скользнула легкой тенью вдоль стола,

Опять вздохнула – и ушла обратно.

– Ей, видно, не понравился роман?

– Да ей мои романы… безразличны.

Она и не взглянула на диван;

Уж музы-то ко всякому привычны.

– Так ты был с женщиной?

– А с кем еще мне быть?!

Я, чай, не древний грек, чтоб мальчиков любить!

– Ноты писал?

– Конечно! Постил в блог:

Что наш постмодернизм суицидален,

Он деперсонизацией фатален,

А посему – я подвожу итог –

Весь фарш из смыслов только колбаса,

В которой вместо мяса консерванты.

Грядет Мак-Дональде духа… два часа

Расписывал я эти варианты.

– Постой! А как же творчество, скажи?

Ведь ты писал отличные сонеты…

– Ах, право, сочиненье есть род лжи,

Я врать устал. Заезжены сюжеты,

Никто их не читает. Манифест

Другое дело: изложил, и ясно

Что профессионал, и не напрасно

Свой хлеб литературный автор ест.

– Я знаю, ты умен и образован;

Но разговором я разочарован.

Я мнил, что ты действительно творец

И лирики терновый свой венец

Вовек не променяешь на корысть…

– Ох, надоел, Сальери, отвяжись!

Вот вечно ты с нотацией… Где ты

профит увидел? Глупые мечты!

Российский литератор вечно беден.

– Даты обедал ли?

– Оставь, не до обеден!

(Сочинитель отворачивается к монитору и стучит по клавиатуре. Друг еще некоторое время смотрит на него, затем уходит).

Нина Александрова Стихотворения

27 лет. Родилась в Челябинске, приехала учиться в Екатеринбург на филолога и осталась здесь жить – среди полуразрушенных конструктивистских памятников и страшных лесных сказок. Люблю книги, фольклор, исследовать дивные загадочные места и заниматься политической борьбой. По работе занимаюсь страшными программистскими штуками. Пишу стихи, прозу и – с недавнего времени – литературную критику. Веду литературную студию и ужасно горжусь, когда после года занятий ученики приносят мне настоящие поэтические тексты. Стихи и критика публиковалась в толстых литературных журналах: «Урал», «Нева», «Новая Юность», «Слово/Word», «HomoLegens» и др., альманахах, антологиях, коллективных сборниках, в проекте «Полутона», на портале Megalit и т. д.