Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016 - [11]

И ужас и страсть промелькнули в глазах

Не коснулись лица и проснулся опять

И снова заснул он наяву

И любовь как вину перед собой

Изведал на том свете на этом

Утешение между этим и тем

Светом и бездна разверзлась в очах

Младенца зверька и в бездну стада

Тропинок ручьёв шли с облаков

И плыл небосвод мимо него

И малыш был готов не просить

Не бояться и остался однажды один

На один с ликом своим и полюбил

Ласка

Как бабочка ночная одна зима

Другая как бабочка дневная и маленькие

Зимы и как бы не большие дневные и ночные

Над маленькими низко облака в обличье

Птичьем и как будто хищном и не грубом

И лучи как клювы мотыльки повсюду

И тихо и на утро снежинки ниоткуда

Ангел

Мария спит и видит сын

Её во сне своём в семье

Лица и глаз себя и мать

И тает взгляд его как тень

И облик в облачке очей

Плывёт как голос в тишине

И сонмы голосов в душе

Ребёнка и не ночь не день

И только очи на лице

Ни слёз ни страха ни печали

В очах объятых голосами

И душа за облаками

И ни тайны и ни яви

И ни мамы и ни папы

И дыхание как ангел

Анна Гедымин Предчувствие небес

Анна Юрьевна Гедымин родилась в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ. Печатается как поэт с 1979 года. Автор семи стихотворных сборников и книги детской прозы. Лауреат нескольких литературных премий – за стихи, переводы и радиопьесу. Живет в Москве.

* * *

Предчувствие тепла…

Мы были так живучи,

Что можем представлять

Научный интерес.

И смутно на душе.

Так праведника мучит,

Привыкшего к земле, –

Предчувствие небес.

А может мы и впрямь

Диковинной породы?

Иначе кто бы смог,

Удачей не храним,

Не зная ни любви,

Ни Бога, ни свободы,

Прожить изрядный век

Предчувствием одним?..

* * *

Брожу по дорожкам парка,

также как прежде – ты,

И от этого сходства

испытываю подобие кайфа –

В стране футбольных болельщиков,

наркодилеров, гопоты

И распространителей гербалайфа.

А ты издалёка

«Приезжай, – говоришь, – люблю,

Помню, тоскую

и в настоящее время холост».

Что мне ответить?

Каждому кораблю –

Своя засада.

И хоть у тебя

такой волнующий голос,

Видимо, мне здесь, одной

садиться на мель,

Чтобы не привыкать

ни клянчить, ни суетиться.

Тем более в парке (ты помнишь?)

твоя индевеет ель,

А рядом (ты слышишь?)

твоя бесчинствует птица…

Чужой

Он был учителем пения.

Он и теперь поет

Бравурные восточные песни

Московскими вечерами.

Мы раскланиваемся.

Я отдала его детям

Игрушечный вертолет,

Чего не одобрил сосед –

Тоже приезжий, но «свой»,

Из более ранних.

А тот, «чужой», подметает мой двор

И старательно колет лед –

За неясное будущее

И крышу над головой.

И, возможно, при случае

Он меня не убьет,

Но тогда –

Не убил бы свой.

* * *

Пришла весна.

И крошечные люди

Дождинки обрывают, словно груши,

С еще не пробудившихся ветвей.

И плачу я.

И крошечные люди

Поспешными горячими руками

Кидают слезы в общую корзину,

Еще не зная их соленый вкус.

* * *

А домик, что мы снимали,

ты знаешь – давно сгорел,

Что дачной округе

добавило, действительно, лоску.

И загнанно смотрит бомжиха,

боясь спросить папироску, –

Ну чистое чудо в перьях,

на которое разрешили отстрел!

Лишь солнце,

ныряющее в поле как в озеро,

всё так же красным –

Красно.

А картофельных грядок нет и в помине.

Новодел победил бы

в этой тихой благородной низине,

Когда бы не церковь,

построенная крепостным…

* * *

Утро

Цвета солнца, дачи, салата,

Располагающее к успеху.

Утро,

Когда молоденького солдата

Вновь провожает невеста –

Неизвестно на чью потеху…

Неужели

Мы рождались, учились в школе,

Жили дальше,

Временами судьбой довольны,

Для того чтоб узнать:

Сколько ни выкашивай поле –

Из него все равно

Прорастают воины…

Курильские острова

Дай бог – еще раз, без обмана,

Спастись от любви, от тоски,

Где впалые щеки вулканов

И сопок седые виски!

Щедра океанская милость,

Что держит корабль на весу…

Нет, сколько бы ни приходилось

Бродить по лугам и в лесу,

Тонуть в затухающем небе

И облако брать на таран, –

А все ж в океане виднее,

Который из нас – океан.

* * *

Август. Полдень. Ёлок вереницы.

Три недоразрушенных избы.

Я сюда на запах медуницы

Прихожу, как в детстве – по грибы.

И брожу своими же следами.

И робею у церковных стен:

Что просить нам – траченным годами

Очевидцам бурных перемен?

(Вон и туча щерится морозно,

Будто бы уже закончен суд!)

Славы – стыдно, пониманья – поздно,

А любви не просят, только ждут.

Боже, стать бы тем седьмым коленом,

На котором завершится месть!..

Медуница нежно пахнет тленом –

Неужели горше запах есть?..

* * *

Умела прощаться, как умирать – навеки,

Сжигать мосты, сжигать корабли.

А еще умела заговаривать реки –

Чтоб помедленнее текли.

Чтоб не так мелькали под небесами

Первый вдох – и последний звук,

Чтобы лодки, прядая парусами,

Успевали землю принять из рук.

Дождь идет. Минувшее все дороже.

Разреши мне, Господи, отдохнуть,

Потому что так – сгоряча – негоже

Начинать свой главный, ответный путь.

Песенка

Меркнет день, тает снег,

Поспешает птица,

Видя издали цель

Своего пути.

Вот бы мне так лететь,

Чтобы возвратиться

И ни разу вовек

Глаз не отвести!

Ветер воет вокруг,

Как пылинку гонит

И роняет с небес,

И о землю бьет…

Вот бы мне прикорнуть

На твоей ладони

И проспать всю беду –

Навзничь, напролет!..

* * *

Опять тебя, папа,

полночными бреднями потчую,

Не думая о пробужденье,

отбросив дела.

Скорее всего,

я была отвратительной дочерью,

Но хуже другое –