Плавни - [13]

Шрифт
Интервал

— Здесь очаг готовящегося восстания.

— Так ты думаешь…

— Не думаю, а уверен. Сейчас они собирают силы, организуются… подготовляют население.

Председатель встал, прошелся по кабинету, подошел к столу, взял папиросу и, не закурив, сел в кресло.

— Да… положение серьезное. Не сегодня–завтра Польша объявит войну. Англия и Франция широко снабжают Врангеля оружием и снаряжением. В случае войны с Польшей и выступления Врангеля из Крыма Кубань останется незащищенной, и тогда здесь могут поднять большой мятеж.

Андрей, указывая карандашом на карту, задумчиво проговорил:

— Если им дадут объединяющий штаб, которому подчинились бы все отряды, и высадят крупный десант

с оружием… на Кубани жарко станет.

— Почему ты предполагаешь, что восстание начнется в Староминской?

— Оно начнется по всей Кубани, но кажется, что в Староминской уже появился тот, кого им не хватало.

— А именно?

— Генерал, который возглавит восстание.

— Генерал?!

— Да. К одному из моих бойцов приехал отец из Староминской. Он рассказывал, что станичные куркули ждут какого–то генерала, присланного Врангелем на Кубань. По слухам, этот генерал уже прибыл в отряд полковника Дрофы.

— Стало быть, надо просить Москву задержать некоторые части на Кубани. Впрочем, я уже запрашивал об этом Военный совет.

— И что же?

— Ответили, что подумают. Пока есть телеграмма за подписью Троцкого: наметили оставить кубанскую бригаду, расквартированную сейчас в ряде станиц.

— Это бригаду Сухенко?

— Да.

— Ту бригаду как раз надо бы в первую очередь переформировать и убрать на фронт.

— Считаешь — ненадежна?

— А разве можно верить в надежность воинской части, где все командиры — офицеры, а сама часть дралась с нами на протяжении почти двух лет?

— Да, пожалуй, ты прав… А скажи, каково моральное состояние всех этих отрядов, скрывающихся в плавнях.

Андрей оживился.

— Вот здесь–то Врангель может сильно обмануться в своих расчетах… В плавнях, по моим сведениям, около четырех тысяч казаков. По меньшей мере, две трети из них были мобилизованы когда–то деникинцами. Все эти люди прямо с фронта попали в плавни. Им не за что нас ненавидеть… Ну, а остальная треть — это отъявленные белогвардейцы. С теми нечего церемониться и нечего им объяснять, с ними надо биться до последнего патрона. Я считаю, что было бы преступлением с нашей стороны оставлять колеблющихся под влиянием заядлых белогвардейцев.

— Правильно рассуждаешь. А как население настроено, за кого оно?

— Что ж, своих хлопцев я вербовал из этого же населения, и они неплохо дерутся.

Председатель довольно улыбнулся. Ему нравился этот высокий командир со смелым взглядом, немного грубоватый и, видимо, властный, но тем лучше. «Это то, что требуется, — думал он. — Нет, бюро не ошиблось в своем выборе».

Раздался звонок телефона.

— Слушаю! Да, я. Нет, сейчас не могу. Позвони через час.

Он повесил трубку и взглянул на Андрея.

— Вопрос с бригадой Сухенко я поставлю на бюро. Наша задача на Кубани — не задерживая там больших войсковых частей, не только предотвратить мятеж, но разбить все уже имеющиеся повстанческие отряды раз и навсегда. Скажи, Староминская — большая станица?

— Большая.

— Надо будет послать туда крепкого человека на должность предревкома и одновременно председателя комиссии по борьбе с бандитизмом. Мы дадим ему гораздо большие полномочия, чем обычно даем предревкомам, подчиним ему каневской ревком и гарнизон. Этот человек должен быть беспощаден к врагам и по–большевистски внимателен к тем, кто случайно попал во вражеский стан. Предревкома должен быть непременно кубанским казаком, которого знали бы в этих краях и за которым пошли бы. Мы долго присматривались, долго искали и, наконец, нашли его.

Андрей насторожился:

— Кто же этот человек?

— Ты.

Андрей ожидал этого ответа — и все же он подействовал на него, как удар. Он весь сжался, и в глазах его председатель прочитал растерянность и тревогу. Андрей хотел что–то возразить и не мог. Наконец он овладел собой, и лишь под левым глазом у него сильно билась синяя жилка.

— Вы отнимаете у меня бригаду?

— Так нужно, Андрей.

— Это — решение бюро? — Он не терял надежды, что есть еще кандидатуры, что бюро только выбирает и могут послать кого–нибудь другого.

— Да, Андрей, так решило бюро.

Андрей тяжело поднялся, но, почувствовав сильную боль в сердце, побледнел и снова опустился в кресло.

— Хорошо… Если так… я еду.

— Партия знает, Андрей, куда посылает тебя. Мы

уверены, что только одна смерть помешает тебе выполнить это важнейшее задание. Иди, отдыхай. — Председатель посмотрел на часы. — А в семь часов приходи на бюро, вместе обсудим предстоящую тебе работу.

2

Теплым весенним вечером возле дома Семена Хмеля остановился всадник. Его взмыленный кабардинец, видно, проскакал не один десяток верст и теперь, тяжело дыша, нетерпеливо тянулся к воротам. Всадник перегнулся с седла и постучал рукояткой плети в окно.

Хлопнула дверь, и во дворе показался Хмель. Подойдя к забору, он с любопытством поглядел сперва на лошадь, потом на всадника. На его лице видны были изумление и радость.

— Товарищ Семенной! Андрей!

Всадник засмеялся.

— Узнал, старина? Принимай гостя. — И Андрей легко спрыгнул с седла.


Еще от автора Борис Алексеевич Крамаренко
Пути-дороги

В повести ПУТИ-ДОРОГИ Б.А.Крамаренко показывает, как в борьбе за советскую власть складывались и закалялись характеры людей, как сталкивались и боролись социальные силы, как в мучительных, порою, противоречиях рождалось правильное понимание действительности, как отдельные люди, идя разными жизненными тропами (Андрей Семенной, Владимир Кравченко и др.), выбирались на правильную дорогу.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.